— Следующей бумагой, которую я собираюсь вам вручить, будет вызов в суд; надеюсь, с ним вы поступите более благоразумно, — любезно сказала я.
Мне было досадно, но в душе я благодарила Джексона за возможность войти в роль сразу, без предварительной болтовни.
— Вы не имеете права! Вы же не полицейский, — заявил он, однако голос его чуть дрожал.
— Разве? — Я посмотрела на него так, что он понял: мне все известно. Обо всех аферах, которые он провернул за последние пять лет. Тут преступил закон, там подсунул фальшивые счета. Нет на свете станции техобслуживания, которая хоть раз не ввела бы в заблуждение страховую компанию, и станция на Пёрл-стрит в Фэрвью, конечно, была ничем не лучше других.
Он сморщился, открыл и закрыл рот, как подыхающая водяная черепаха.
Я откинулась на спинку стула. Молчала. Наблюдала.
В телевизионных новостях нам рассказывают, что все американцы — жирные капиталисты, но в Колорадо это, безусловно, не так. Трофейные жены на Пёрл-стрит, голливудские типы, вкалывающие мексиканцы, ночующие в мотеле на горе Потная Спина — все поджарые. Мистер Джексон тоже был худ. На вид лет пятидесяти пяти, но подтянутый. Худые руки, выступающее адамово яблоко, крашеные черные волосы и мертвые, иссиня-черные глаза-бусины. Как у чучела. Я подумала, может, он из тех, кто сидит на голодной диете в надежде прожить подольше.
И было в нем что-то, выдававшее неуверенность в себе.
Капли пота на висках. Едва заметное дрожание губ.
Меня это угнетало. Неужели тут каждый скрывает какую-то тайну? Неужели все врут? Неудивительно, что у полицейских с годами портится характер. Послужишь лет десять, и уж без мачете не пробиться сквозь футляр цинизма, окружающий человека.
Смотреть ему в лицо мне было невыносимо, поэтому я стала разглядывать одежду. Можно подумать, он дальтоник. Бежевая сорочка, малиновые брюки, ярко-красный галстук с рисунком в виде какого-то гребня. Потом осмотрела кабинет. Хозяин, видимо, свихнулся на аккуратности. По стенам несколько пейзажей. Стол абсолютно пуст. Телефон. Фотографии жены и четверых детей. Длинная софа, на которой он, наверно, трахается с Мэрилин.
В окне за спиной Джексона я видела, как вдалеке едут вверх над склоном пустые сиденья подъемника. Пустые оттого, что сейчас мало снега, решила я. Некоторое время смотрела на них.
Молчание, как я и думала, сделало свое дело, он раскололся.
Люди, и особенно люди, занимающиеся коммерцией, не выносят тишины. Она напоминает им о бесконечно большой прибыли, которую они упустят после смерти.
Он выудил карточку из мусорной корзины.
— Инес Мартинес, Северная страховая, — медленно прочел он. Я кивнула. — Чем могу служить, мисс Мартинес?
— Я расследую мошенничество, связанное со страховым случаем, — начала я. — Мне кажется, вы понимаете, о чем я говорю.
Он побледнел и подсунул под себя руки, чтобы я не видела, как они трясутся. Господи, этот тип у нас в подвале, в помещении для допросов, продержался бы ровно тридцать секунд.
— Я… я понятия не имею, что вы имеете в виду, — пролепетал он.
— Мистер Джексон, позвольте вас успокоить. Дело, которым я занята, никоим образом не бросает тени на вашу станцию или выполняемую вами работу.
Слишком заметный вздох облегчения. Попался, голубчик! Тебе бы на сцене подвизаться, для кино ты уже староват, а для театра в самый раз. Вот там бы такое лицо оказалось кстати.
— Так вы к нам не с проверкой? И правда, что нас проверять-то? У нас тут все очень строго. Такого рода вещи нам незнако… То есть мы не… Я хочу сказать, мы всегда следуем высочайшим стандартам… — Он сбился и замолчал.
— Мистер Джексон, перед нашей компанией ваша станция чиста, поэтому позвольте мне еще раз напомнить, что мой визит не имеет никакого отношения к вам или работе, которую вы для нас выполнили.
Он улыбнулся, осмелел, улыбка стала шире, и я поняла, что момент настал — сейчас от испытанного облегчения эндорфины выделялись у него в мозгу в наибольших количествах.
— А дело у меня вот какое: мой руководитель, глава отдела по расследованию мошенничеств, знал, что я буду проездом в Денвере и просил меня заехать к вам, попросить об одолжении.
— Разумеется, чем могу помочь? — оживился он.
— Как вам известно, к мошенничеству чаще всего прибегают при страховании повреждений, полученных самим пострадавшим, но иногда и в случаях, когда страховка покрывает большинство возможных рисков. Это ситуация необычная, но тем не менее такое бывает.
— Ну да, наверно. — Мистер Джексон улыбнулся, но на висках снова выступил пот.
— Обычно риск окупается, если только застраховаться дважды или трижды. В разных страховых компаниях, естественно.
Мистер Джексон с энтузиазмом подтвердил:
— Господи, да, я вас понимаю! Кто-то попал в аварию. Мы выполнили работу, а он получил страховку более чем от одной страховой компании. Ведь вы об этом говорите?
— Именно.
— Следовательно, как вы и упомянули, это, гм… не говорит о недостатках в нашей работе. Мы бы, гм-м… мы…
— Не имеете прямого отношения.
— Да, именно. Не имеем прямого отношения. В самую точку. Итак, что я могу для вас сделать?
— Поскольку расследование не закончено, я не вправе посвящать вас в подробности дела.
— Разумеется, разумеется.
— Но мне нужны ваши отчеты за последнюю неделю мая.
— Этого года? За май две тысячи седьмого?
— Да.
— Ради бога. Подождите, пожалуйста.
Он нажал кнопку переговорного устройства на столе:
— Мэрилин, не могли бы вы принести мне отчеты за май, красная книга. Да, красная.
Секретарша принесла красную книгу с официальными отчетами, наверняка не ту, в которой указывалось, что сколько стоит на самом деле. Я стала просматривать записи.
Под номерами двадцать семь и двадцать восемь значились имена, фигурировавшие в заметках Рики. Я вернула книгу.
Работы оказалось на две минуты. Две тысячи миль. Двое убитых.
— И все? — спросил он.
Да, все. Мэрилин проводила меня до двери.
На Пёрл-стрит было многолюдно. Зомбированные perras в сапогах на высоких каблуках, бородатые мужчины в сандалиях и рваных джинсах. Духи «Перцовый аэрозоль». Крем после бритья «Горчичный газ».
Я стала выходить из роли. Поникли плечи. Расслабилось лицо.
— Мисс Мартинес!
Я обернулась. Мэрилин.
— Да.
— Мистер Джексон припомнил кое-какие детали, они могут оказаться полезными.
Снова кабинет. Глаза чучела. Софа, на которой они трахаются. Пустой подъемник на горнолыжном склоне. У Джексона бурчит в животе.
