— И сколько они тебе поставили?
— Не знаю. Пару кружек пива. Я не был пьян. Я ведь ходил в группу «Анонимных алкоголиков». Раньше у меня бывали неприятности из-за спиртного. Это же не попойка была, а так, несколько кружек пива. И не знаю, то ли это высота над уровнем моря, то ли еще что — я ведь всю неделю провел в Лос-Анджелесе…
— И что дальше?
— Еду домой, кажется, все идет нормально, подъезжаю к холму, и тут этот тип откуда ни возьмись рядом с машиной — и раз!.. Понимаешь, наверно, я его сбил, но точно не могу сказать. Смотрю в зеркало заднего вида — никого. Не знаю, что и думать. Останавливаюсь, смотрю назад — опять никого. Я устал, а тут еще перепад давления сказывался и все такое. Короче, я решил, что он мне привиделся или что-то в этом роде.
— У вас там все нормально? — кричит Пако, хотя находится всего в каких-то двадцати метрах от нас.
Смотрю на Джека.
— Давай быстрее, — тороплю его шепотом.
— Ладно. И вот приезжаю я домой и укладываюсь спать. На следующий день ничего такого не помню, только вот вмятина на машине. Ну, машину я, естественно, — в автосервис, и в тот же день, но уже позже находят мекс… гм… твоего отца, я хотел сказать. Рассказал все Полу, он начал заниматься этим делом. Отвозит частным чартерным рейсом в Лос-Анджелес, устраивает в тот реабилитационный центр и дает утечку, что я там провел три дня, иными словами вообще не уезжал тогда из Лос-Анджелеса. Если бы кто-нибудь всерьез поинтересовался, эта легенда сразу развалилась бы, однако не настолько я крупная звезда, чтобы кому-то в голову пришло копать. Ну еще один актер на вторые роли отправился на реабилитацию. Кому какое дело?!
В этих лазурно-голубых глазах я замечаю жалость к самому себе, но ни чувства вины, ни раскаяния, ни понимания в них не видно.
— А потом?
— А что — потом? Отсиделся две-три недели в том центре, вернулся в Фэрвью читать сценарии. Тот, кого взяли на мою роль в «Орудийном металле», не потянул, его выставили, роль снова предложили мне, я согласился. Все было хорошо, пока этот сукин сын не явился разнюхивать.
— Какой еще сукин сын?
— Бригс. Бригс, мать его! Но Пол опять-таки взял все хлопоты на себя. Мы откупились. Пятьдесят тысяч дали на какую-то полицейскую благотворительность да еще сфотографировался пару раз с кем-то из них вроде как со знакомыми. Пол пообещал пригласить ребят из полиции статистами на съемки следующего фильма. Господи, это все так умилительно! Такие пустяки!
Я поморщилась.
Хотелось бы думать, что это был первый платеж из многих, которые непременно последовали бы. Бригс был не так прост.
— Как вы узнали, что мы здесь, на озере?
— Пол ухитрился нажать тревожную кнопку, а Бригс нашел его машину по джи-пи-эс-маячку. Разбудил меня, поднял помощников. Он мог заблокировать дороги, но знал, что тревога как-то связана с той аварией. Так что пришлось все делать без посторонних и тихо.
Киваю, улыбаюсь.
— Ладно. Ты очень хорошо все рассказал, Джек. Теперь слушай внимательно. Пако захочет тебя убить. Он считает, что ты непременно пойдешь в полицию и там все выложишь. Мы должны его убедить, что не пойдешь, — уговариваю я.
— Я не пойду!
Слезы, молитвенно сложенные дрожащие руки.
— Я знаю, что не пойдешь, потому что, если все-таки пойдешь, журналисты выяснят, что ты сбил насмерть моего отца, а твой менеджер вступил в сговор с местной полицией, которая и замяла дело. Это убийство и участие в сговоре. Можешь получить большой срок, но дело даже не в этом. Твоей карьере на этом — конец.
— Я не собираюсь идти в полицию. Нет-нет, — говорит он с отчаянием в голосе.
— Мой друг Пако — приверженец старых законов. Он из джунглей. У них там в буквальном смысле «око за око». Нельзя сообщать ему, что за рулем тогда был ты. Понимаешь? Ты лучше вообще ничего не говори. Разговор я беру на себя. Договорились?
В его взгляде я читаю страх и благодарность.
— Почему? Ты имеешь полное право убить меня. Я убил твоего отца.
— Потому что не будет мне утешения, я это сейчас понимаю. Только хуже станет. Гораздо хуже.
Облегчение. Опять слезы, мать твою. Наверно, неподдельные.
Пако уже совсем рядом. Понижаю голос до шепота:
— Я не дам ему убить тебя, но ты должен кое-что для меня сделать.
— Что угодно. Я твой должник.
— Я хочу, чтобы ты перестал пить. Перестал принимать всякую дрянь. Чтобы вел примерный образ жизни. Начал интересоваться окружающей жизнью. Отдавал значительную часть своих доходов на благотворительность. Отвез гуманитарную помощь в Африку, в Индию. Занялся улучшением участи мексиканцев, которые выполняют для вас всю тяжелую грязную работу, а вы их просто не замечаете. Ты по-прежнему можешь сниматься в фильмах, но должен перестать умножать зло, перейти на сторону добра.
Кивает. Теперь уже неподдельно ревет.
— Да-да, конечно. Обещаю. Мне повезло, что это была ты. Я никогда не смогу вернуть тебе отца, это не в моих силах, но сделаю все так, как ты говоришь, — искренне обещает Джек.
— Мне нет нужды угрожать тебе. Сам понимаешь, что будет, если я узнаю, что ты попался с кокаином или оказался за рулем в нетрезвом виде…
— Этого больше не случится, даю слово.
— Хорошо. Ладно. Пако мы скажем, что во всем виноват Юкилис. Скажем, что за рулем был он, ехал из бара, сбил моего отца и потом организовал все так, что дело замяли. Пако проницателен. Он может распознать ложь, поэтому мне придется скрывать правду. Я ему скажу, что Юкилис не признался, но что я уверена, это — он.
— А мне что говорить?
— Ты просто молчи. Ничего не говори, пока я не разрешу. Понял?
— Да.
— Ну все, молчи, он уже рядом.
Пако. Ухмылка от уха до уха, карабин на плече. Рыцарь в гребаном сиянии доспехов. Мой герой. Обнимаю его и не могу сдержать слез.
— Ты спас меня, — шепчу я ему на ухо.
— Святая правда, черт побери!
— А я ведь велела тебе не встревать!..
— Иисусе, с одиннадцати лет не бывал в такой перестрелке!
— Пако! Ты же спас меня! — говорю я и целую его в губы. Изголодалась по нему. По этому мальчику.
— А с этим что делать? — спрашивает он, указывая карабином на Джека.
— Он к нашему делу отношения не имеет.
Пако щурится:
— Кто же убил твоего отца, Мария?
— Юкилис, так я думаю.
— Но точно не знаешь?
— Это был Юкилис.
— Ты не врешь ли мне, а?
Господи, Пако, я врала тебе с самого начала. Меня даже зовут не Марией… Но тем не менее верь мне: я хочу, чтобы все это закончилось.
