Особист присутствовал потому, что иногда ему доставляли почту, которую следовало передать «лично в руки». Да и он такую почту отправлял. Его бойцы пользовались этим случаем, чтобы лишний раз поприсутствовать при приземлении самолета. Ведь хоть и короткая – а все-таки связь с Большой землей.
Но на этот раз ничего особенного не происходило. Быстро растащили разнообразный партизанский припас, начали грузить раненых.
– Эй, Семеныч! – окликнул вдруг особиста командир. – Давай-ка сюда со своими ребятами.
Сухих и его команда подошли к командиру, стоявшему возле одной из подвод, груженной ящиками небольшого размера.
– Вот, лично тебе на сохранение. Пусть твои ребята прямо в баню к тебе конвоируют. Эти штуки ведь как пить дать растащат по дороге… А к твоим не сунутся.
– А это что такое ценное?
– Это? Магнитные мины. Помощь английских союзников. Сподобились-таки прислать. Но немного их прибыло. Так что вот пусть к тебе и обращаются, и подробно излагают причины, по которым им надо использовать именно «магнитки», а не тол. А то знаю я наших подрывников. Прямо как дети малые. Лепят их куда не попадя…
Это оружие партизаны знали, можно сказать, теоретически. В соединении их имелось небольшое количество, которое использовали только в учебных целях. Что, в общем, понятно. Магнитные мины – это оружие скорее не партизан, а подпольщиков. Потому-то их и доставляли так мало в периферийную партизанскую бригаду. «Магнитки» были нужнее тем, кто базировался возле Минска, Барановичей и других крупных городов, в которых было налажено мощное подполье. Подпольщики лепили мины к вагонам, заводили часовой механизм – и они взрывались потом за десятки, а то и сотни километров. И попробуй найди, где именно их заложили после того, как поезд пройдет несколько крупных станций. Что же касается бригады имени Котовского, то связи с окрестными городами стали налаживаться только в последнее время. При этом, как это всегда бывает, именно теперь такие мины очень понадобились. Центр приказал усилить деятельность на ветке Мосты – Волковыск. Между тем ветка была очень неприятной для подрывников. На ней буквально деревня сидела на деревне. В деревнях сидели гарнизоны. А там, где не было населенки, вокруг железнодорожной ветки тянулись голые поля. Да еще бронепоезд теперь чуть ли не поселился в Мостах, мотаясь то в одну, то в другую сторону от этого города. Каждый день он ползал по перегону и, не жалея боеприпасов, поливал огнем все удобные для засады места. А в Мостах еще и бронедрезина имелась… Обидно. Тем более что по этому участку движение явно усилилось. Немцы гнали эшелон за эшелоном из Восточной Пруссии. Не зря ведь гнали. У них на фронте явно что-то намечалось. Так что магнитные мины были как нельзя к месту.
Контакты с железнодорожниками из Мостов давным-давно имелись. Кое-кого из них даже обучили пользоваться «магнитками». И вот впервые прислали большую партию. Теперь появились шансы устроить что-нибудь повеселее. Правда, оставалась еще задача – доставить эти мины в Мосты… Что тоже было непросто. После боя с партизанами в городе резко ужесточили пропускной режим. Всех входящих в город тщательно обыскивали. Причем не полицаи, от которых можно было откупиться, а немцы. Так что местным протащить мины будет очень сложно.
– Доставите эту хренацию к нам в баню. А по пути подумаете, каким образом доставить пару десятков таких штук в Мосты…
* * *
– Что делать-то будем? – спросил Мельников, когда подвода двинулась.
– А что еще делать? К тете Наде надо все это хозяйство тащить, может, она что-нибудь придумает, – отозвался Макаров.
– Другого выхода нет. Вот жизнь партизанская! Опять ночью плюхать по этим болотам.
Но тут внес предложение Голованов:
– Мужики, а что мы все пешедралом, да пешедралом? Мы ж все равно переплываем Неман на лодке. Так почему бы нам на ней и не доплыть? Оно ж куда комфортнее, чем вязнуть в этой грязи. К тому же со стороны берега проще пробраться в деревню. Фрицы вряд ли ждут от нас такой наглости.
– Чтобы нас на реке перестреляли? – усомнился Макаров.
– Не дрейфь, салага! Я моряк или кто? Да мы на бронекатере ходили так, что фрицы замечали только, когда уже было поздно. А ты о какой-то лодочке… Пройдем так, что никто и не заметит…
8 июня, Неман
Лодка скользила по ночной реке вдоль правого берега. Голованов, дорвавшись до родной стихии, демонстрировал класс: двигал посудину мощными гребками, при этом весла погружались в воду без единого всплеска. В самом деле, моряк – он и есть моряк. Хотя вообще-то Семен служил на речных боевых судах. Но эти матросы все равно и считали себя – да и официально числились – моряками.
Макаров, сидевший дозорным на носу, честно говоря, не очень понимал, зачем они не просто переплыли Неман, а двинулись по воде. Особой выгоды во времени не было. Лодка, конечно, двигается быстрее человека. Но Неман в этих местах сильно петлял – и путь по реке был как минимум раза в полтора длиннее. А груз, который требовалось доставить, был не такой уж тяжелый, чтобы для этого использовать речной транспорт. В отличие от Голованова старшина, привыкший к лесам, чувствовал себя на реке не слишком уютно. Хорошо хоть, что ночь была безлунной… Но в конце концов Голованову и Мельникову виднее – партизанского опыта у них было побольше. Поэтому старшина, не задавая лишних вопросов, всматривался в берег, дабы не прозевать возможную засаду.
* * *
Голованов причалил лодку к заболоченной низине. Впереди, за поросшим лесом мыском, находилась небольшая деревня. Или, если точнее, пригород Мостов. Там и жила партизанская связная.
– Ты стой на шухере, а мы отправимся в деревню, поглядим, что там творится, – шепнул Голованов Макарову.
Партизаны двинулись через болото. Дорога была знакомая, но разведчики соблюдали повышенную осторожность. Все-таки всего несколько дней назад на другом берегу Немана кипел нешуточный бой. Так что можно было ожидать чего угодно.
Переправившись через топкую старицу, партизаны залегли возле околицы и стали наблюдать. На первый взгляд немцы не стали тратить силы на укрепление этой деревни. В стороне, где посуше, смутно виднелось пулеметное гнездо. Да еще по деревенской улице протопало три человека патруля – один фриц и два полицая. Мельников и Голованов двинулись огородами к одному из домов, расположенному недалеко от края деревни, – ветхой покосившейся избушке. На одном из кольев забора было надето ведро. Так, значит, немцев в доме нет.
Тем не менее моряк оставил Сергея во дворе, а сам, подкравшись к окну, тихонько постучал условным стуком. Вскоре дверь приоткрылась, и разведчики проникли внутрь. В полутьме они увидели массивный женский силуэт. Это была тетка Надя – женщина, обладавшая очень внушительной комплекцией и громким голосом. Типичная рыночная торговка. Впрочем, она и была торговкой – продавала что-то в Мостах. Немцы к ней привыкли и пропускали ее в город без особых препятствий. Рядом виднелся парень лет десяти – какой-то ее родственник.
