«Veritatis Splendor» должна была бы подстегнуть распространенные по всему миру католические теологические дебаты о «естественном праве» и его отношении с христианской верой и о природе и цели свободы. Она также должна была пробудить самокритичные рассуждения об отношениях между тем, чему учат теологи, и тем, что делали священники и катехизаторы, пытаясь «перевести» работу теологов в пастырскую жизнь. Ответ на энциклику многих католических моральных теологов по большей части содержал отрицание (и в некоторых случаях отрицание высокомерное), а не серьезный критический разбор. Критики-католики отказались допустить то, что с готовностью признали некоторые протестантские комментаторы: Иоанн Павел решился поставить вопросы, имеющие исключительную важность для культуры свободного общества. Эта неудача подтвердила слепоту тех, кто стремился создавать теологические концепции в унисон с приметами времени.
В общественном смысле дилемма, к которой обратился Иоанн Павел в «Veritatis Splendor», была древней, хотя ее обострил современный кризис уверенности в присущей человеку способности распознавать истину во всем: может ли свобода существовать так, чтобы не разрушать саму себя? «Veritatis Splendor» — это главным образом предложение миру, сложившемуся после «холодной войны», в котором Иоанн Павел, далекий от поисков возможности унизить вновь завоеванные или успешно защищенные свободы, пытается снова связать свободу с благом человеческого процветания. Энциклика защищает свободу, поскольку ради свободы моральная культура свободного и разнообразного общества должна защищаться от свободы, ставшей саморазрушительной.
«Veritatis Splendor» также была частью программы Иоанна Павла по претворению в жизнь решений Второго Ватиканского Собора. Она приняла поручение декрета о священническом образовании развивать церковную моральную теологию и делала это методом, рекомендованным многими великими теологическими отцами Собора: ressourcement, новое обретение основополагающих теологических тем Библии, теологии первых христианских столетий и средневекового образования. «Veritatis Splendor» справедлива как опыт восстановления древнего понятия свободы, связанного с истиной и добром, которое было утрачено в XIV–XV вв. под влиянием философии, называющейся «номинализмом» и отождествлявшей свободу с необузданным проявлением воли. В этом отношении «Veritatis Splendor» служит хорошим примером, характеризующим понтификат Иоанна Павла II. В ней Папа поднимает проблему, к которой не обращались в послесоборные годы, и пытается решить ее, одновременно думая о будущем. Хотя «Veritatis Splendor» не должна оцениваться как простое исправление тех представлений, которые пошли неверным путем в недавнем прошлом. Ее корректирующее «богатство» накоплено веками и нацелено на обновление моральной теологии в будущем. Католическая моральная теология, настаивает Иоанн Павел, должна вернуться в четырнадцатое столетие, чтобы подготовить себя для двадцать первого. То же должен сделать и современный мир, который номиналисты конца средневековья и позднего Возрождения приучили думать о свободе как о проявлении воли.
«Veritatis Splendor» начинается размышлением о диалоге богатого молодого человека с Христом, а ее заключительное рассуждение — о послании святого Павла галатам: …стойте в свободе, которую даровал нам Христос…» (Гал. 5.1) — и это не просто богословская обложка «реальной» энциклики. Оба эти рассуждения представляют собой интегрированную часть размышлений Иоанна Павла о драме морального выбора, а также его представления о мученичестве как о парадигме живой свободы во власти истины. «Голос» «Veritatis Splendor» — это в первую очередь голос пастыря, беспокоящегося, чтобы не пропала сила благодати и истины, которая дается Церкви через Крест Христа. Это пастырское беспокойство простирается за пределы католической Церкви и христианской общины ко всем мужчинам и женщинам, борющимся за свободу, какими бы ни были их религиозные убеждения. В «Veritatis Splendor» Папа говорит со всеми, кто стремится к выбору совершенства, а не просто целесообразности в использовании его или ее свободы. Точно так же он говорит со всеми, уверенный, что выбор добра, а не просто выбор «моего пути» является признаком истинного человека.
СОЛИДАРНОСТЬ В ПЕРИОД ИЗГНАНИЯ
11 ноября 1993 г., через месяц после публикации «Veritatis Splendor», Иоанн Павел закончил обращение к группе сотрудников из расположенной в Риме Организации ООН по продовольствию и сельскому хозяйству. Тогда же он поскользнулся на новом паркете в Зале благословений собора Святого Петра и скатился вниз по ступенькам. Несмотря на боль, он поднялся и. помахав собравшимся левой рукой, на выходе из зала даже пытался каламбурить:
— Sono caduto ma non sono scaduto [ «Я упал, но не лишился должности»].
Рентген выявил перелом плеча, и Папа провел ночь в больнице Джемелли, где ему наложили гипс. Падение практически не повлияло на расписание Иоанна Павла, но он изменил свои рабочие привычки. В первые пятнадцать лет своего понтификата он следовал краковской привычке собственноручно писать по утрам, обычно в часовне, в папских апартаментах, перед таинством Благословения. Когда из-за травмы это стало невозможным, Иоанн Павел призвал монсеньора Станислава Рылько, вернувшегося в Рим из Кракова и работающего в Государственном секретариате. Монсеньор Рылько приносил портативный компьютер и сидел рядом с Папой, пока тот диктовал ему текст, в 1994 г. получивший название «Письмо к семьям». После окончания диктовки Рылько корректировал набор и распечатывал текст для Папы, который теперь мог вносить свою правку. Этот метод оказался настолько эффективным, что даже после того, как плечо срослось, Иоанн Павел от него не отказался.
15 января Папа провел ежегодную новогоднюю встречу с дипломатическим корпусом, аккредитованным при Святом Престоле. Вдоль стен великолепного Царского зала в Апостольском дворце, под фресками Джоржо Вазари, изображающими сражение при Лепанто, в два ряда сидели дипломаты. Одеты они были весьма разнообразно, от официального дипломатического костюма Старого света (белый галстук и фрак) до африканских народных костюмов. Глава дипломатического корпуса, посол Берега Слоновой Кости Джозеф Амичиа, поздравил Папу с окончанием пятнадцатого года пребывания в должности, отметил, что за время их знакомства на земле произошло пятьдесят вооруженных конфликтов, и от лица дипломатов выразил Иоанну Павлу признательность за его миротворческие инициативы. Папа в парадном облачении, сидящий на небольшом троне, поблагодарил африканского дипломата за его приветствие, пожелал всем счастливого Нового года, сделал краткий обзор международных отношений, как того требовал протокол, а затем перешел к самой острой за время своего понтификата критике идеологии национализма, замечательной своей защитой национальных культурных прав.
Гражданская война в Анголе, этническое насилие в Бурунди, взрывы в Заире, авторитаризм в Нигерии, Габоне, Конго и Того, конфликты, опустошающие Сомали и Судан, религиозный радикализм в дестабилизированном Алжире и продолжающиеся этнические конфликты на Кавказе и в Боснии и Герцеговине — все было отмечено в папском обзоре 1993 г. Иоанн Павел выразил надежду, что приближающийся Синод для Африки «поможет католикам тех регионов… оглядеться и научиться видеть в каждом африканце человеческое существо, а не только его этническую принадлежность». Европа, со своей стороны, была свидетелем возврата к индивидуализму, выразившемуся в оживлении «самой примитивной формы расизма и национализма». В Боснии и Герцеговине, например, «по-прежнему отмечают самые чудовищные формы экстремизма», а «люди остаются в руках безнравственных мучителей».
