В апреле 1994 г. Наварро встретился с Мессори в доме итальянского журналиста и передал ему большой белый конверт. Это были ответы Иоанна Павла на вопросы Мессори, подготовленные как книга под заглавием «Пересекая порог надежды», написанным Папой от руки на папке, содержащей результаты его беспрецедентного труда в качестве понтифика. Иоанн Павел заявил, что название только приблизительное и что редакторы могут делать все, что сочтут нужным. Мессори, Наварро и другие люди, связанные с публикацией труда, мудро рассудили оставить название, данное Папой. Иоанн Павел просмотрел и одобрил слегка отредактированный текст, который был опубликован в октябре 1994 г. одновременно на самых распространенных в мире языках.
Папы уже создавали энциклики, апостольские послания, апостольские постановления и проповеди, но до сих пор ни один из них не писал книг, созданных в форме беседы с читателем — о своем жизненном опыте в вере и о надеждах, обращенных к миру. Возможно, предшественники Папы беспокоились о том, впишется ли такая книга в общий ряд папских документов. Иоанн Павел, очевидно, думал, что решение этого вопроса можно оставить теологам. С помощью своей книги он хотел «от первого лица» объяснить цель работы, которую вел в течение шестнадцати лет. Вопрос о том, что это означало для Папы, разъяснится позже. Более пятнадцати лет своего понтификата Иоанн Павел II продолжал руководить Церковью извне, так же как традиционные папские управляющие.
По существу, «Порог…» не содержит сюрпризов для тех, кто следил за предыдущими публикациями Иоанна Павла. Для тех же, кто впервые знакомился с образом мыслей Кароля Войтылы как поиском выражения суровой польской формы католицизма во всеобщей Церкви, «Порог…» был откровением. Образным и точным был рассказ Папы — человека, живущего в учении, которое он проложил в «Redemptoris Missio»: «Церковь предлагает, но она ничего не навязывает». Его описание собственной борьбы со страстями в молитве; автобиографические воспоминания о судьбах его одноклассников-евреев в Вадовице; о распознавании им своего призвания; о том, как он, будучи молодым священником, научился «любить человеческую любовь» через опыт общения с теми, кто готовился к браку; его глубокие экуменические надежды; его проницательное ощущение двадцатого века как столетия мучеников; его горячее стремление к возвращению гуманизма надежды перед лицом современного страха — во всем проявляется глубокая человечность и чувствительность, а не брюзгливое доктринерство.
Несмотря на всю общественную привлекательность, «Пересекая порог надежды» нельзя считать ни собственно «духовной», ни популяризированной философией. Напротив, в книге нашло отражение убеждение Кароля Войтылы, что Иисус Христос — это ответ на вопрос, которым является каждая человеческая жизнь. Этот ответ взывает к глубинам мирового страха в конце страшного века.
…Существует Некто, кто держит в Своих руках судьбу этого бренного мира, Некто, кто держит ключи к смерти и миру мертвых (ср. Откров. 1.18), Некто, кто является альфой и омегой в человеческой истории (Откр. 22.13) — будь она индивидуальной или коллективной. И этот Некто является Любовью (1 Ин. 4.8,16) — Любовью, которая становится человеком, Любовью распинаемой и возрождающейся, Любовью, непрерывно присутствующей среди людей… Он один может дать окончательную уверенность, когда говорит: «Не бойтесь!»
В современном мире, который однажды испугался существования Господа, а теперь боится того, на что способно человечество без Господа, встреча с этой Любовью будет пересечением порога надежды. Книга предлагает то, что Иоанн Павел II предлагал всегда в бесчисленных вариациях единой великой темы
[62].
СТАРЕНИЕ В БУДУЩЕЕ
Хотя в «Пороге…» существовали элементы автобиографической ретроспективы, Папа, несмотря на свой преклонный возраст, продолжал смотреть вперед.
11 ноября, когда его книга возглавила списки бестселлеров, Иоанн Павел II подписал «Общую христологическую декларацию» с Ассирийской Восточной Церковью, чьи сторонники живут в Иране, Ираке, Сирии, Ливане, Индии, Северной Америке и в Австралии. Это было последнее из серии экуменических соглашений с меньшими Восточными церквями, долго разделенными с Римом (Ассирийская Восточная Церковь откололась от остальной части христианства на Эфесском Соборе в 431 г. и полностью отделена от всех других христианских общин). «Общая христологическая декларация» признавала, что одна и та же вера в Христа может быть выражена в различных формулировках, и подтверждала, что католики и ассирийцы «объединены сегодня в исповедании одной и той же веры в Сына Божия». Этот прорыв в 1500-летнем споре был исключительно достижением понтификата Иоанна Павла II и предвещал дальнейшее сотрудничество и, возможно, новое духовное объединение в будущем, поскольку ассирийцы начали планировать общие проекты с расположенной в Ираке Халкидонской Католической Церковью, включающие общий катехизис и объединение духовного образования.
Хотя экуменические надежды Иоанна Павла в отношении православных во многом не оправдались, Папа добился устойчивого прогресса в разрешении длящегося веками теологического спора с группой древних Восточных церквей, когда-то называвшихся «монофизитами» или «прехалкидонцами», но сейчас обычно известными как Восточные православные церкви. Эти церкви разошлись с остальными объединенными христианами из-за определения «двойственной природы» Христа на Халкидонском Соборе в 451 г. Тем не менее двусторонние экуменические переговоры с этими общинами привели во время понтификата Иоанна Павла II к декларациям с Армянской Апостольской Церковью, Коптской Православной Церковью и Сирийской Православной Церковью, в которых обе стороны заявляли, что их вера в Христа вопреки вербальным различиям в формулировках была истинной. С Эфиопской Православной Церковью такой декларации не существовало, но когда ее патриарх приехал в Рим в июне 1993 г., Иоанн Павел заявил, что католики и эфиопские православные разделяют «одну и ту же» веру в Христа. Диалог между римским католицизмом и Восточными православными церквями мог теперь касаться вопросов о природе Церкви и духовной юрисдикции.
Эти экуменические достижения были результатом нескольких факторов: взаимность двустороннего теологического диалога, давление на маленькие Церкви, живущие в арабском и мусульманском мире (обстоятельство, в свете которого Рим выглядит защитником в большей степени, чем древним врагом), широкомасштабная иммиграция на Запад и сильное желание этих Церквей сохранить собственную индивидуальность вопреки ассимиляционному давлению. Какой бы сложной ни была мотивация, в результате диспуты, датированные первой половиной первого христианского тысячелетия, были разрешены на пороге третьего.
На шестой консистории Иоанна Павла для производства в кардинальское достоинство, состоявшейся 26 ноября 1994 г., наметились новые очертания католической Церкви двадцать первого столетия. Милослав Влк, бывший пражский мойщик окон, в течение многих лет проводивший свое служение подпольно, скрываясь от коммунистических репрессий, и Хайме Ортега Аламино, архиепископ Гаваны, который продолжал оспаривать будущее Кубы у одного из последних коммунистических режимов мира, получили красные шапки, как и Винко Пулджич, сорокадевятилетний архиепископ Сараевский. Иоанн Павел создал прецедент, возведя в ранг кардинала Генерального секретаря Синода епископов Жана Шотте. Беларусь получила своего первого кардинала в лице Казимира Швянтека, восьмидесятилетнего архиепископа Минско-Могилевского, отбывшего десять лет в ГУЛАГе; чтобы избежать подозрений, он служил мессу, лежа на спине на тюремных нарах. Микель Коликви, девяностодвухлетний албанец, проведший двадцать один год в коммунистических исправительных лагерях и двадцать три года в коммунистической тюрьме, был назван кардиналом, как и два почтенных священнослужителя из числа теологов Второго Ватиканского Собора — немецкий иезуит Алоис Гриллмейер и французский доминиканец Ив Конгар, который был слишком дряхл, чтобы посетить консисторию. Эта консистория была интернациональной во всех отношениях; вместе с новыми кардиналами из Ливана, Чехии, Японии, Чили, Шотландии, Мексики, Индонезии, Кубы, Бельгии, Франции, Швейцарии, Уганды, Соединенных Штатов, Перу, Квебека, Испании, Боснии, Мадагаскара, Вьетнама, Эквадора, Беларуси и Германии в коллегию были включены четыре итальянца. Шестая консистория Иоанна Павла гарантировала, что конклав, которому предстояло выбирать его преемника, будет самым многонациональным в истории.
