Со своей стороны, правительство Пекина не проявило особой заинтересованности в новых отношениях со Святым Престолом. Продолжая настаивать, чтобы Ватикан разорвал дипломатические отношения с Тайванем, ПКА не прекращала давления на подпольную Церковь в различных регионах страны. Антикатолическая политика правительства постоянно совпадала с политикой «один ребенок на одну семью» и вела к дальнейшим преследованиям. В декабре 1996 г. «Сообщение для Церкви в Китае» Иоанна Павла, отмечающее семидесятую годовщину освящения первого китайского епископа Папой Пием XI, продолжало призывать к верности епископу Рима и примирению среди разъединенных католиков. Папа также просил китайское правительство о том, чего оно так боялось: «Гражданские власти Китайской Народной Республики должны наконец убедиться: последователи Христа могут сохранять свою веру в любой политической системе, которая обеспечит уважение к их правам действовать в соответствии с требованиями их собственной совести и веры. По этой причине я повторяю правительственным властям… что они не должны бояться Господа или Его Церкви. И конечно, я почтительно прошу их, в интересах истинной свободы, которая является исконным правом каждого человека, гарантировать, что те… кто верит в Христа, смогут отдавать свои энергию и таланты для развития родной страны».
Этот призыв не оказал влияния на правительственную политику. Китайским епископам, лично приглашенным Папой на Синод для Азии 1998 г., режим отказал в паспортах. В проповеди на заключительной мессе Синода Иоанн Павел дипломатично выразил надежду, что «когда Китайская Народная Республика постепенно откроется для остального мира, Церкви Китая также будет позволено иметь больше контактов со Всемирной Церковью». «Министр иностранных дел» Святого Престола, архиепископ Торэн, был более резок. «Пытаемся понять причину, которая заставила китайских правительственных чиновников» отказать епископам в паспортах, сказал он одной итальянской газете. То, что между Пекином и Святым Престолом не существует официальных дипломатических отношений, не имело большого значения: «Многие годы у Святого Престола не было дипломатических отношений с Соединенными Штатами, Англией или Мексикой, но епископы из этих стран могли свободно приезжать в Рим».
Далее Торэн высказал предположение, что «католическая Церковь не чужда китайской истории». Но вопреки частным и публичным попыткам Иоанна Павла начать диалог китайские коммунистические правители, кажется, полны решимости считать Церковь стоящей в стороне от любой истории. В то же время вопреки критике некоторых членов подпольной Церкви и китайских эмигрантов Папа продолжал призывать к примирению разделенных Церквей в ожидании дня, когда католики смогут легально участвовать в строительстве нового Китая. Одновременно он предсказал ближайшее будущее Гонконга и Тайваня. В 1996 г., перед возвращением британской колонии под китайское управление, в Гонконге была обеспечена иерархическая преемственность, когда Иоанн Павел назначил шестидесятичетырехлетнего салезианца Джозефа Зен Зекиуна заместителем кардинала Джона Баптиста By Ченгчунга. В 1998 г. Тайвань получил своего первого кардинала — Поля Шан Куохсу.
«ЕВАНГЕЛИЕ ЖИЗНИ»
И БУДУЩЕЕ СВОБОДЫ
Изданная в марте 1995 г. одиннадцатая энциклика Иоанна Павла «Evangelium Vitae» [ «Евангелие жизни»] фактически начинается с четвертой пленарной встречи Коллегии кардиналов, собравшейся с 4 по 7 апреля 1991 г., чтобы обсудить угрозу ценности человеческой жизни.
Лекция кардинала Юзефа Ратцингера относила ядро проблемы к философскому нигилизму современной западной культуры: когда «свобода безразличия» доминирует в обществе, ценность человеческой жизни подвергается серьезной опасности. Ратцингер привел в качестве примера и предостережения Веймарскую республику. Если моральный релятивизм легально абсолютизируется во имя терпимости, основные права также становятся относительными, и открывается дверь для тоталитаризма. Нацизму было несложно преступить самое основное право человека в обществе, которое больше не знало, как открыто отстаивать абсолютные ценности. Аборты, эвтаназия и манипуляции жизнью для евгенических или иных научных исследований становились, таким образом, не «католическими» вопросами, а вопросами цивилизации. Кардиналы, согласные с тем, что культурная поворотная точка достигнута, приняли итоговую декларацию, в которой просили Папу «поднять свой авторитетный голос и высказаться… в рамках церковного Магистериума в отношении ценности человеческой жизни». Это было, по сути, приглашение написать энциклику. Иоанн Павел принял это предложение.
Работа началась, когда Папа написал письма всем епископам в мире, спрашивая об их предложениях по будущему документу. Кроме того, он получил совет от епископов, имеющих долгий общественный опыт в борьбе за защиту жизни, таких как Нью-Йоркский кардинал Джон О’Коннор. Более четырех лет консультаций дали в результате 48 000-словную энциклику «Evangelium Vitae», которую Иоанн Павел подписал 25 марта 1995 г. Это произошло на праздник Благовещения, торжественное ежегодное празднование Воплощения Сына Божия, Который вошел в историю благодаря «Да» Марии из Назарета.
ЭТО НЕОБХОДИМО СКАЗАТЬ
Энциклика начинается с обзора опасностей, угрожающих ценности человеческой жизни, — Иоанн Павел обобщил их в выражении «культура смерти»; продолжается через библейские размышления о жизни как о божественном даре, обсуждает отношения морального закона и гражданских прав и исследует способы, используя которые каждой части Церкви следовало бы включиться в пропаганду цивилизации на службе жизни. Учитывая то, что понтификат более шестнадцати лет усиленно защищал неприкосновенность человеческой жизни в сотнях различных культурных условий, естественно возникал вопрос: что еще может сказать Иоанн Павел об абортах, эвтаназии и других опасностях, грозящих жизни? Фактически «Evangelium Vitae» строит новую основу для исторического анализа, доктрины, морального учения и практического применения моральных норм среди сложностей демократической политики.
«Evangelium Vitae» должна рассматриваться как третья часть в триптихе энциклик Иоанна Павла о нравственных основах свободного и добродетельного общества. В 1991 г. «Centesimus Annus» приветствовала возможности, лежащие перед новыми демократиями в Центральной и Восточной Европе и повсюду, предостерегая в то же время против идеи, что демократия может опираться на нейтральные ценности. В 1993 г. в «Veritatis Splendor» Папа углубил моральный анализ демократических перспектив через построение связи между выявлением абсолютных моральных норм и демократическим равенством, защитой малоимущих, справедливым управлением благосостоянием, целостностью общества, проблемой своекорыстия и общественного блага в демократии. Теперь «Evangelium Vitae» утверждала, что демократии рискуют саморазрушиться, если моральные ошибки будут защищаться законом как права.
Язык Иоанна Павла беспощаден. Демократии, отрицающие неотъемлемое право на жизнь от зачатия «до естественной смерти», являются «государствами-тиранами»; они отравляют «культуру права» и предают «долгий исторический процесс… приведший однажды к открытию идеи прав человека». Эта критика демократии отличалась от установленной папами в XIX в. Это были критика демократического опыта извне, глубоко проникающий внутрь скептичный взгляд. Одновременно это была критика изнутри. Церковь, определяющая управляемые законом демократии как лучшее из имеющихся отображений базисной социальной этики, пыталась предотвратить их саморазрушение. Иоанн Павел, давнишний критик утилитаризма, пытался подать старым и новым демократиям сигнал тревоги: низведение людей до уровня полезных или бесполезных объектов угрожало делу свободы.
