После триумфального прибытия в кубинскую столицу Папа провел ночь в Гаване. Отсюда он все три дня летал туда и обратно: в Санта-Клару, Камагуэй и в Сантьяго-де-Куба. Темы его главных обращений были мастерски выстроены и вытекали одна из другой: от семьи и полноты образования через новую интерпретацию кубинской истории и до горячего призыва возродить Кубу для истории и международного сообщества.
На первой папской мессе в Санта-Кларе в четверг Иоанн Павел выступил против монополии кубинского режима на образование, настаивая, что государство не имеет права замещать место родителей, которые «должны иметь возможность выбрать для своих детей педагогический метод, этическое и гражданское содержание и религиозное направление, которое даст возможность получить полное образование». Так, сказал Папа, цитируя кубинского поэта-революционера Хосе Марти, дети Кубы смогут «расти в гуманности… вместе со всеми и для блага всех». Что касается прошлого, которое революция Кастро пыталась искоренить, Иоанн Павел предложил другой исторический урок: «На Кубе институт семьи унаследовал богатое наследие добродетелей, которыми были отмечены креольские семьи прошлого… Те семьи, основанные на четких христианских принципах, были настоящими сообществами взаимной привязанности, радости и празднования, доверия и безопасности и безоблачного примирения… Куба, заботься о своих семьях, чтобы было чистым твое сердце!»
На площади Игнасио Аграмонте в Камагуэе в пятницу 23 января Иоанна Павла встречали около 200 000 радостных подростков; они всю жизнь систематически подвергались атеистической пропаганде. Под палящим карибским солнцем ребята плясали, прыгали, размахивали самодельными кубинскими и ватиканскими флажками и слушали Иоанна Павла, который говорил с возвышения, венчающего барельеф Фиделя Кастро и Че Гевары, изваянных в традициях соцреализма, призывая молодежь быть главными героями собственной личной и национальной истории:
— Счастье достигается через жертву. Не смотрите вовне, чтобы найти то, что внутри. Не ждите от других того, что вы сами можете и призваны делать. Не оставляйте на завтра строительство нового общества, в котором самые благородные мечты не будут разбиты и в котором вы сможете быть главными деятелями вашей собственной истории.
Существовал и другой исторический урок. Игнасио Аграмонте, кубинский революционный герой, в чью честь названа площадь, на которой они собрались, на самом деле был человеком, «чья деятельность определялась его христианской верой, воплотившей ценности, по которым мужчины и женщины признаются добродетельными: честь, правдивость, верность, любовь к справедливости… Перед лицом рабства он защищал человеческое достоинство». Как и в Санта-Кларе, Папа казался усталым с дороги, и присутствующие задавались вопросом, как он выдерживает длинную церемонию. Весь визит он заряжался энергией собравшихся и становился более сильным во время мероприятия.
В тот вечер Иоанн Павел общался с аудиторией, состоящей главным образом из научной и творческой интеллигенции, в университете Гаваны. Папа выглядел утомленным, и его выступление было не очень эмоциональным, но аудитория, включая и главных правительственных лидеров, сидела, как студенты, слушающие почтенного профессора. После молитвы на могиле отца Феликса Варелы он пробудил в университетском Большом зале воспоминания об этом возлюбленном «учителе из учителей» и герое кубинской борьбы за независимость, чтобы проиллюстрировать христианскую революцию, которую он предлагал. Многие кубинцы, заметил Иоанн Павел, рассматривают отца Варелу как «краеугольный камень кубинского национального самоопределения», «лучший синтез, который можно найти между христианской верой и кубинской культурой», как человека, который учил своих соотечественников думать правильно, думая свободно. Затем Папа сделал еще один поворот «культурной спирали»: «Варела также говорил о демократии, считая ее политическим институтом, наилучшим образом сочетающимся с человеческой природой, но и предъявляющим свои требования». Эти требования включали образование, которое позволяет соотносить свободу и ответственность, и способность гражданского общества поддерживать правление закона. Никто из присутствующих, включая Фиделя Кастро и Каридад Диего, не нуждался в напоминании, что ни одно из этих исторических определений кубинской культуры, на которую надеялся Варела, не было в полной мере достигнуто на Кубе в 1998 г.
Представления Феликса Варелы о свободном и справедливом обществе были плодом его веры, которая по сей день может оставаться вдохновляющей силой истинного обновления кубинской культуры и общества. Христианское убеждение, а не идеология должно быть источником личных добродетелей, патриотизма. Варела умер, заключил Иоанн Павел, с символом веры на устах «и пылкой молитвой за благополучие своей страны» в сердце.
Без упоминания существующего кубинского режима Иоанн Павел изложил схему его замещения истинно кубинской системой свободы.
Той же ночью Центральный Комитет Коммунистической партии Кубы собрался на срочное заседание. На следующее утро брат Фиделя Кастро, Рауль, второе лицо в государстве, неожиданно появился на папской мессе в Сантьяго-де-Куба, которая проходила на фоне Сьерра-Маэстры — романтического центра революции Кастро. Здесь Рауль Кастро оказался свидетелем первой за сорок лет публичной демонстрации кубинской национальной святыни — небольшой статуи Ла Каридад — Милосердной Божией Матери из Эль-Кобре, которую обвезли вокруг места сбора на серой «тойоте», к исступленной радости 250-тысячной толпы, большая часть которой была оттеснена далеко от папского престола силами безопасности, одетыми в голубую форму. В начале мессы Раулю пришлось услышать резкое обличение «фальшивого мессианства» от архиепископа Сантьяго-де-Куба Педро Мауриса Эстиу, чье приветствие Папе включало суровую критику тех «кубинцев, которые позорят свое отечество монопольной партией, нацию — историческим процессом, который мы переживаем в течение последних нескольких десятилетий, и культуру — идеологией».
Проповедь Иоанна Павла раскрывала процесс христианской евангелизации и формирования культуры, «продолжающий доминировать среди характерных черт этой нации». Он рассматривал список кубинских культурных и политических героев, столетиями «выбиравших путь свободы и справедливости как основу человеческого достоинства», и затем призвал к освобождению политических заключенных. Что касается будущего, Церковь, настаивал он, «не ищет никакой политической власти для осуществления своей миссии». Церковь ищет нечто другое: «быть зерном для всего доброго через свое присутствие в структурах общества». Защищая религиозную свободу, «Церковь защищает свободу каждого индивидуума, семьи, различных социальных ячеек, которые являются живыми реалиями с правами на собственную сферу автономии и суверенитета». Это была еще одна прямая атака на так и не названный кубинский режим, и толпа ответила криками:
— Libertad! Libertad!
Затем Иоанн Павел увенчал статую Ла Каридад из Эль-Кобре как Королеву Кубы, напоминая всем присутствующим, что Эль-Кобре было первым местом на Кубе, освободившим своих рабов, и что отец кубинской независимости Карлос Мануэль де Сеспедес, преклонивший колени «перед Мадонной, начиная борьбу за свободу», сделал первый кубинский флаг из полога своего семейного алтаря.
