Был час пополудни. Папа, который все это время напряженно прислушивался к мнениям своих коллег и постоянно задавал самые острые вопросы, неожиданно сказал:
— Приходите ко мне чуть позже сегодня вечером, и вы узнаете мой ответ.
Когда все трое вернулись к нему после обеда, Папа уже был занят другими неотложными делами, но их приняли кардинал Касароли, Мартинес Сомало и Сильвестрини. Кардинал Касароли сообщил, что Папа все-таки решил ехать. Монтеземоло следует немедленно вернуться в Манагуа и приложить максимум усилий, чтобы реализовать «все возможности, вероятности и определенности».
Ветераны дипломатической службы в Государственном секретариате были по понятным причинам излишне нервозны и напуганы предстоящим визитом Папы в страну, правление которой находилось в руках строптивого, враждебного режима. Кое-кто даже высказывал опасения по поводу личной безопасности Папы в сандинистской Никарагуа, справедливо полагая, что в такой ситуации события очень часто выходят из-под контроля. Однако христианское освобождение давно уже стало лейтмотивом понтификата Иоанна Павла. Если же в Никарагуа будут какие-либо неприятности, то Папа готов встретить их. Он не может отступиться от своих принципов из-за мнимой или реальной опасности. Именно так Папа понимал свою святую обязанность служения обществу.
НИКАКИХ СОВПАДЕНИЙ
Отдавая должное роли Папы Иоанна Павла II в развитии движения «Солидарность» в Польше и тому значению, которое эта революция оказала на все события конца XX в., многие исследователи не могут избежать соблазна назвать его папство «политическим». Некоторые изображают Папу искусным дипломатом, осторожно и вдумчиво направлявшим переход Польши к свободе и умело договаривавшимся с рушащимся коммунистическим режимом. Кому-то Иоанн Павел II видится пророком ненасильственных действий, чья политическая подпольная борьба в условиях военного положения в Польше чем-то напоминает кампании гражданского неповиновения Ганди в Индии накануне провозглашения независимости, а также движение за гражданские права американского проповедника Мартина Лютера Кинга, что ставит его в ряд выдающихся политических деятелей двадцатого столетия.
В каждом из подобных утверждений есть, разумеется, доля истины, и Папу впрямь можно назвать политиком. Иоанн Павел в самом деле продемонстрировал в 1980-е гг. незаурядные дипломатические способности. Он действительно имел ясный взгляд на развитие исторического процесса и постоянно подчеркивал, что истинное освобождение от всех форм тоталитаризма не должно предполагать применения тоталитарных методов борьбы, если оно, конечно, хочет оставаться верным своим изначальным принципам. Однако слова и дела Папы вовсе не означают, что он мнил себя политической фигурой или государственным деятелем.
Ответом самого Иоанна Павла на вопрос, что он думает о своей деятельности и о своем папстве, могут служить события 12 мая 1982 г. в Португалии, в мемориале Мадонны Фатимской. Папа отправился туда в паломничество в первую годовщину покушения Мехмета Али Агджи на его жизнь, чтобы воздать хвалу Господу и Марии за чудесное спасение от пули террориста. Прибыв в Фатиму, Папа суммировал свои воззрения на сущность жизни, истории и собственной миссии в знаменательной фразе: «В провиденциальных замыслах Бога нет совпадений».
Что же касается покушения, то ни сами выстрелы, ни тот факт, что они прозвучали в день благодатного явления в Фатиме Марии, ни причины, которыми они были вызваны, ни его спасение — ничто не было случайным совпадением, как и все события в его жизни, в том числе и избрание Папой. И это, как он считал, подтверждалось во всем и всегда. Весь мир, включая, естественно, и мир политики, был захвачен драмой спасения в истории человечества. Это, по мнению понтифика, было знаменательным посланием, которое Второй Ватиканский Собор хотел направить современному миру, напуганному всевозрастающей бессмысленностью человеческого существования. Главная цель Церкви заключалась в том, чтобы поведать миру историю его спасения, час за часом, на примере миллиардов судеб, в которых и в помине нет никакого совпадения.
И политика имела к этому самое непосредственное отношение. Ради достижения своей цели Церковь потребовала от мира свободы, ибо только так можно осуществить евангелическое предназначение, а еще она попросила мир задуматься над возможностью своего спасения. Вот и все, чего Церковь добивалась от мира, но сам факт предъявления подобных требований имел огромный общественный резонанс, поскольку далеко не каждое государство могло их выполнить. Евангелическая миссия Церкви делала ее антитоталитарной — ведь упомянутые требования неизбежно накладывали ограничения на все претензии правительств в отношении своих подданных.
Церковь проповедующая всегда является Церковью народной, так как евангелизация всегда представляет собой обращение к народу, а ее последствия сказываются на жизни многих людей. И все же Церковь увлекает за собой мир, не будучи соперником государственной власти, но являясь свидетелем истины о человеческой природе, человеческом обществе, человеческой истории и человеческой судьбе. С исторической точки зрения Церковь далеко не всегда вела себя подобным образом. Эта цель сформировалась после Второго Ватиканского Собора, и именно с этого момента Церковь становится публичной, а себя Папа Иоанн Павел II называет «специфическим наследником» Второго Ватиканского Собора, пытающимся закрепить и развить его достижения.
Евангелический взгляд Иоанна Павла на историю и политику помогает лучше понять его взаимоотношения с другим видным деятелем мировой политики — Рональдом Рейганом, президентом Соединенных Штатов Америки.
Президент США и Папа Римский имели ряд общих убеждений. Оба искренне верили, что коммунизм представляет собой моральное зло, а не просто антинаучную экономическую доктрину. Они были абсолютно уверены в способности свободного народа ответить на коммунистический вызов. Оба были убеждены, что в соревновании с коммунизмом победа не только возможна, но и неизбежна. Оба глубоко понимали суть драматических событий конца XX в. и нисколько не сомневались в том, что высказанное слово истины может разорвать постоянную ложь коммунизма и поднять людей на борьбу против рабства.
Будучи еще только кандидатом в президенты, Рейган увидел в теленовостях сюжет о торжественной мессе Иоанна Павла II на варшавской площади Победы 2 июня 1979 г. и, по словам его помощника Ричарда Аллена, был тронут до глубины души. Что же до Иоанна Павла, то у него не было никаких оснований не доверять правдивости жесткого, хотя и противоречивого по сути, антикоммунистического заявления Рональда Рейгана. Папа-поляк знал по более чем тридцатилетнему опыту, что Советский Союз был не просто империей, а империей зла. Рональд Рейган неизменно восхищался Папой Иоанном Павлом II и делал все возможное, чтобы он всегда был в курсе всех разведданных США в отношении стран Восточной Европы. Он также признавал, что католическая Церковь преследует свои интересы и имеет свои методы борьбы с коммунизмом. Иоанн Павел, назвав однажды Рейгана «хорошим президентом», тем не менее настойчиво оберегал собственную свободу мысли, объективного анализа и право на соответствующие действия. Церковь не должна была впадать в зависимость от какого бы то ни было государства или его политических амбиций.
