Второй стратегической целью визита Папы было обеспечение чилийскому народу возможности участвовать в выборах и самому определить дорогу, по которой он пойдет в будущее. Для заправил режима Пиночета слово «примирение» казалось прикрытием, которым пользовалась якобы политизированная Церковь, вмешавшаяся не в свои дела. С другой стороны политического спектра располагалась левацкая оппозиция, жаждавшая конфронтации (если надо, то и силовыми методами) и заявлявшая, что народ не стремится к примирению. Во время визита Папы слова «взаимное примирение» вызывали самое большое одобрение и аплодисменты аудитории, к которой обращался Иоанн Павел II, и его паломничество в Чили превратилось в неофициальный плебисцит, в котором люди голосовали за будущее своей страны.
Третьей целью визита было воссоздание в Чили опыта гражданского общества, то, что монсеньор Прехт называл «отвоевыванием улиц». Улицы Чили до приезда Папы были местом репрессий, опасностей и конфронтации. Автомобильный кортеж понтифика, проезжавший по городам Чили, восстановил в памяти людей прежнее представление об «уличной жизни», стершееся за последние полтора десятилетия. Теперь на улицах чилийцы вместе молились, а не подвергались за акции протеста избиениям полицейских. Места проведения папских месс выбирались таким образом, чтобы позволить людям собраться, чего они не делали уже много лет. Вновь, как и в Польше, и на Филиппинах, опыт общественного единства и солидарности, приобретаемый путем участия в массовых религиозных событиях, восстанавливающих подлинную культуру страны, оказался сильным противоядием политике насилия.
Иоанн Павел прибыл в Сантьяго 1 апреля 1987 г. и был встречен президентом Пиночетом, возглавлявшим диктаторский режим последние тринадцать с половиной лет. Первым моментом в «отвоевывании улиц» стал триумфальный въезд Папы в столицу, где в соборе его приветствовала Чилийская Церковь. Позднее в тот же день он поднялся на вершину холма, с которого была видна вся столица, и благословил этот город, особо упомянув тех, кто находился в то время в изгнании за политические убеждения.
На следующий день Папа встретился с генералом Пиночетом в президентском дворце, где состоялась их личная беседа, на которой присутствовал папский нунций в Чили, архиепископ Анджело Содано. Здесь не было заранее заготовленных речей; Папа и президент просто беседовали. Пиночет начал с вопроса:
— Почему Церковь всегда говорит о демократии? Разве различные методы правления не одинаково хороши?
Иоанн Павел вежливо, но твердо возразил.
— Нет, — сказал он, — народ имеет право на свои свободы, даже если люди совершают ошибки, используя это право.
Позднее Пиночет сказал нунцию, что ответ Папы заставил его глубже задуматься над этим вопросом. В тот же момент, однако, он больше думал о совместном фото, которое создало бы впечатление благословения Папой его режима. С этой целью свита Пиночета своими маневрами вытеснила Иоанна Павла и президента на балкон президентского дворца, выходивший во двор, заполненный сторонниками режима, где они были сфотографированы стоящими рядом. Эта виньетка в дальнейшем намеренно интерпретировалась одними — и ненамеренно истолковывалась другими — как признание Папой законности правительства или его нежелание во весь голос отстаивать свои убеждения относительно человеческих прав. Убедиться в противоположном можно было буквально в тот же день, услышав выступление Папы перед студентами в Вальпараисо на стадионе, где когда-то содержались в заключении и подвергались пыткам противники Пиночета. Папа призывал молодежь к ненасильственному сопротивлению, одобряя стремление студентов «к обществу, более соответствующему достоинству человека». Выбор места для выступления был вовсе не случаен, как не случайным было и заявление о необходимости перемен.
Реальная конфронтация произошла на следующий день, 3 апреля. В парке Бернардо О’Хиггинс в Сантьяго была назначена месса беатификации сестры Терезы Андской (рожденной в Чили) в присутствии почти миллиона чилийцев. Монсеньор Прехт, всегда проводивший литургическое богослужение во время визита Папы, прибыл на место сбора раньше и сразу почувствовал что-то необычное в обстановке в парке. Толпа, находившаяся перед помостом с алтарем, вела себя не так, как обычно ведут себя верующие перед мессой. Папе сказали, что что-то неладно и могут быть беспорядки. Его ответ был прост:
— Мы будем делать все, что запланировали.
Во время чтения из Библии в первой части мессы в толпе слева от Папы начались бесчинства. Буйствующие не только мешали читающим и слушающим, но и начали сжигать принесенные с собой автомобильные покрышки. Полиция среагировала слишком поздно. Когда она наконец прибыла на место, водяные брандспойты, дубинки и слезоточивый газ еще более усугубили беспорядок и разрушения, в результате которых 600 человек получили травмы. В разгар всеобщего хаоса чилийский правительственный чиновник безмятежно повернулся к отцу Роберто Туччи, организатору поездок Иоанна Павла, и сказал:
— Хорошо, что это произошло. Теперь Папа увидит, что это за люди, — подразумевая ультралевых, сжигавших покрышки.
Туччи впервые — и единственный раз за все время папства — серьезно подумал о том, что Папе следует удалиться. Смесь дыма от горящей резины и слезоточивого газа почти не давала дышать всем находившимся на алтарном помосте. Но дым постепенно рассеялся, опоздавшая полиция восстановила какой-то порядок, и Иоанн Павел продолжил. Дети получали первое причастие от Папы, проливая слезы, — не от чувств, а из-за того, что надышались дымом и слезоточивым газом. После окончания мессы Иоанн Павел оставался на алтарном помосте дольше обычного, опустившись на колени перед алтарем и глядя в парк. Ни у кого не хватило духу прервать его бдение. Кардинал Фресно, подавленный, подошел к Папе и сказал:
— Простите нас.
Иоанн Павел ответил:
— За что? Ваш народ оставался и участвовал в мессе. В таких ситуациях нельзя делать только одного: отступать перед бесчинствующими.
На обратном пути в резиденцию папского нунция в Чили улицы Сантьяго были полны народа, пытающегося показать солидарность с Папой, который отказался, отступить. Ни отец Туччи, ни монсеньор Прехт не верили, что случившееся в парке О’Хиггинс могло произойти без предварительной осведомленности и молчаливого попустительства со стороны режима Пиночета. Главной темой папского визита было примирение; правительству требовалось показать, что народу Чили изначально присуща склонность к насилию, чтобы оправдать свои репрессивные меры. В полицейском государстве, каким была Чили в 1987 г., вряд ли бы удалось тайком протащить покрышки и бензин в охраняемый парк. Вызывало подозрение и то, что буйство продолжалось какое-то время без вмешательства полиции. Более того, ни один из зачинщиков не был арестован, несмотря на то что полиция в конце концов прекратила бесчинства, а все происходящее снималось на кинопленку.
После мессы и беспорядков в парке О’Хиггинс Иоанн Павел встретился с политическими лидерами оппозиции в резиденции нунция в Сантьяго. Правительство было не в восторге от идеи подобной встречи, но нунций, архиепископ Содано, сказал представителям правительства, что эта встреча послужит добру и окажется полезной для страны. В кратком выступлении Иоанн Павел подчеркнул, что человек обладает неотъемлемыми правами, но отстаивать их необходимо без применения насилия. Обсуждаемые темы были, таким образом, теми же самыми, но влияние, которое оказала эта встреча, было весьма значительным. Официально политической оппозиции в Чили не было. Встреча Иоанна Павла с лидерами, приверженными ненасильственным демократическим преобразованиям, показала, что выдаваемое режимом за реальность на самом деле реальностью не было.
