Месяц спустя, 24 августа, после того как кандидат Ярузельского на должность премьер-министра — бывший министр внутренних дел генерал Чеслав Кищак — оказался неспособным сформировать правительство, которое было бы одобрено сеймом, президент пригласил одного из тысяч лидеров «Солидарности», которых он бросил в тюрьму почти восемь лет назад, — Тадеуша Мазовецкого сформировать правительство. 12 сентября, после трехнедельных интенсивных переговоров, первый за сорок лет некоммунистический премьер-министр страны восточного блока в Центральной Европе вступил в свою должность. Значительно быстрее, чем предвидели сами лидеры «Солидарности», Польша твердо вступила на путь свободы.
За Карпатами, в Чехословакии, режим все еще пытался путем репрессий удержаться у власти. Однако под поверхностью неосталинизма уже нарастала критическая масса революционного сознания. И одну из наиболее важных публичных манифестаций этого сознания организовал самый неожиданный из революционеров.
В декабре 1987 г. верующий моравский фермер Августин На-вратил организовал национальное движение за религиозную свободу, в третий раз с 1976 г. обращаясь с петицией к властям. Простой человек с твердыми убеждениями, Навратил стал активистом тогда, когда правительство начало убирать кресты и придорожные памятники в сельской Моравии. Его первые две петиции за религиозную свободу привели его в психиатрическую лечебницу. По мнению чехословацкого режима, человек, подающий подобные прошения, являлся заведомо ненормальным. В третьем обращении Навратил расширил круг своих требований.
Кроме защиты Церкви от государства, обращение Навратила требовало свободы слова, свободы собраний, habeas corpus
[45], свободы печати и обеспечения законности контрактов. То, что началось как религиозный акт противления агрессивному атеизму, превратилось в развернувшийся по всей стране референдум, в котором неверующие и протестанты присоединились к католикам, подписывая петиции, продолжавшиеся в 1988 и 1989 гг. Кардинал То-машек призывал свой народ подписывать эти петиции, поскольку «трусость и страх не к лицу истинному христианину».
В начале 1989 г. чехословацкий режим, отказываясь признать факты, представленные в петиции, подписанной шестьюстами тысячами обратившихся, отправил Августина Навратила на новый срок в психиатрическое отделение тюремного госпиталя. 21 февраля Вацлав Гавел, драматург, лидер Хартии 77 и самая выдающаяся фигура в борьбе чехов за права человека, был осужден на девять месяцев заключения. Месяцем позже, 25 марта, мирная процессия со свечами за религиозные свободы, проходившая в Братиславе, столице Словакии, была разогнана водометами, собаками, дубинками и слезоточивым газом. Хотя режим считал, что обезглавил руководство движения и запугал его последователей, заключение Гавела и «Страстная пятница Братиславы» стали лишь прологом к той драме, которая вошла в историю под названием «бархатная революция».
«НЕ БОЙТЕСЬ БЫТЬ СВЯТЫМИ!»
По мере того как семена сопротивления, которые Папа посеял на востоке Центральной Европы, прорастали все энергичнее, Иоанн Павел II продолжал свою интенсивную пастырскую деятельность.
ЭКУМЕНИЗМ КУРИИ
Совместный plenarium, или официальное заседание Конгрегации доктрины веры и Папского совета по единству христиан, проводился с 30 января по 1 февраля 1989 г. Между этими отделами Курии сохранялись напряженные отношения в связи с разделением ответственности за дело экуменизма. Конгрегация, например, подвергалась критике за затягивание ответа Святого Престола на ARCIC–1 — первый доклад Англиканско-Римско-Католической международной комиссии. Конгрегация кардинала Ратцингера выдвигала в ответ на это свои жалобы. Совет по единству христиан заявлял, что его привлекли к экуменическим обсуждениям серьезных доктрин лишь в последнюю минуту. Поэтому его представители не могли участвовать в процессе, приведшем к спору дискутирующих сторон. Со своей стороны, Совет утверждал, что слишком раннее вовлечение Конгрегации доктрины веры в дискуссию сужало возможность его маневрирования.
Все эти бюрократические оправдания скрывали более глубокие противоречия. Совет по своей сущности и организационной структуре иногда был склонен рассматривать экуменический диалог как некую форму договора или сделки. Конгрегация же доктрины веры, особенно под руководством кардинала Ратцингера, видела в экуменизме взаимный поиск истин христианской веры, а не договорный процесс, в котором одна сторона «приобретает» то, что «теряет» другая. Иоанн Павел II, несомненно, разделял точку зрения, что подлинным христианским единством, достойным называться таковым, является единство в истине. С другой стороны, ощущение насущности экуменизма, присущее Папе, было свойственно скорее Совету по единству христиан, чем Конгрегации доктрины веры.
Диспуты между отделами Курии Иоанн Павел зачастую разрешал с помощью нехитрого метода. «Почему бы не созвать пленарное заседание?» — предлагал он. Папа не только знал о трениях между Конгрегацией и Советом, но считал их естественными и даже полезными. По его представлениям, задачей Совета являлось исследование пределов возможного в экуменическом соглашении, в то время как Конгрегация доктрины веры должна была решать, не слишком ли далеко зашла подобная деятельность (подвергаясь опасности преждевременного соглашения по какому-нибудь из спорных вопросов) и не появляются ли новые вопросы в результате подобного предполагаемого соглашения между церквями и верованиями. Целью совместного совещания руководящих членов двух отделов и была попытка заставить их увидеть взаимную напряженность именно в свете того, как они дополняют друг друга.
Результатом трехдневных совещаний стал ряд внутренних, непубликуемых руководств, предназначенных управлять взаимодействием между Конгрегацией доктрины веры и Советом по единству христиан. Эти руководства были затем одобрены Папой, и напряженность отношений между отделами Курии ослабла. Двумя годами позже, 25 марта 1993 г., Совет по единству христиан выпустил долгожданное «Руководство по применению принципов и норм экуменизма», наставление по экуменической деятельности, осуществляемой Церковью, разработанное в тесном сотрудничестве с Конгрегацией доктрины веры. Однако, как поняли обе стороны, определенная напряженность была естественной частью взаимоотношений между двумя отделами, и в будущем проявится еще не раз.
ЕПИСКОП СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩИЙ И БЛАГОВЕСТВУЮЩИЙ
Разногласия в Церкви не ограничивались, конечно, пределами Римской Курии. С годами продолжала нарастать напряженность между руководством Конференции епископов Соединенных Штатов и Святым Престолом. В первом квартале 1989 г. было созвано аналогичное вышеописанному трехдневное совещание между архиепископами Соединенных Штатов и руководством Римской Курии. По мнению некоторых американских епископов, корень проблем заключался в противоречивости взглядов римских иерархов Церкви. С точки зрения же некоторых авторитетов в Риме, вопрос заключался в следующем: не пропитались ли американские епископы и их руководящая структура особенностями религиозной культуры своей страны в такой степени, что епископы перестали осознавать свою уникальную роль?
