Я кивал с самым рассудительным видом, пока этот двойник рычал и напыщенно разглагольствовал, расхаживая по небольшому кабинету и периодически поправляя сползавшие на нос очки.
– Сын Роли убийца? Абсурд! Сын Роланда Мак-Кроддена! Будь ты сыном такого человека, Кетчпул, ты бы стал совершать убийства ради развлечения? Конечно, нет! Только глупец способен на подобное! К тому же Барнабас Панди умер в результате несчастного случая – мне предоставили официальное расследование о его смерти, и там черным по белому написано: несчастный случай! Мужчина утонул в собственной ванне. Ему было девяносто четыре года. И вот что я намерен у тебя спросить… Девяносто четыре! Сколько еще он мог бы прожить? Ты рискнул бы своей шеей, чтобы убить девяносточетырехлетнего старика, Кетчпул? Это не укладывается в голове. Никто бы не стал так поступать. Да и зачем?
– Ну…
– Тут не может быть никаких причин, – завершил свои рассуждения Бьюис. – Я не знаю, что думает твой приятель-бельгиец, но ты обязан предельно ясно объяснить ему, что он должен немедленно написать Роланду Мак-Кроддену и принести ему свои глубочайшие извинения.
Бьюис явно забыл, что и сам находился в дружеских отношениях с Пуаро.
Конечно, существовало множество причин, по которым кто-то мог убить человека в возрасте за девяносто: если он грозил открыть миру какой-то позорный секрет на следующий день, к примеру. И Бьюис, настоящий Бьюис, а не этот неуравновешенный двойник, не хуже меня знал, что некоторые убийства не раз принимали за несчастные случаи. А если ты являешься сыном человека, прославившегося тем, что он отправил на виселицу огромное количество негодяев, то нельзя исключить, что твоя психика деформирована и ты сам стал убийцей.
Я знал, что сегодня бесполезно приводить подобные доводы суперинтенданту, хотя при других обстоятельствах он и сам мог бы их озвучить. Я решился лишь на небольшой вызов.
– Но разве вы не говорили, что Пуаро послал письмо с обвинением сыну Роланду-Веревки, а не самому Роланду?
– Ну и что с того? – Бьюис сердито посмотрел на меня. – Разве это что-то меняет?
– Сколько лет Джону Мак-Кроддену?
– Сколько лет? Дьявольщина, о чем ты? Разве его возраст имеет значение?
– Он мужчина или совсем молодой человек? – терпеливо продолжал я.
– Тебе окончательно отказали мозги, Кетчпул? Джон Мак-Кродден взрослый мужчина.
– Тогда не разумнее ли просить Пуаро принести извинения Джону Мак-Кроддену, а не его отцу? Ну если он ошибается и Джон Мак-Кродден невиновен. Я хочу сказать, Джон совершеннолетний…
– Он был несовершеннолетним, только давно, – заявил Бьюис. – И работал в шахте где-то на северо-востоке.
– Вот как, – только и сказал я, понимая, что способность босса воспринимать происходящее вернется к нему быстрее, если я буду говорить как можно меньше.
– Но это к делу не относится, Кетчпул. Нам следует беспокоиться о бедняге Роли. Джон во всем винит отца. Пуаро должен немедленно написать Роли и ползать перед ним на коленях, чтобы получить прощение. Он выдвинул чудовищное обвинение и самым возмутительным образом оклеветал невинного человека! Пожалуйста, позаботься, чтобы Пуаро все исправил, Кетчпул.
– Я постараюсь, сэр.
– Хорошо.
– Вы не могли бы сообщить мне подробности дела, сэр? Быть может, Роланд-Веревка упоминал, почему Пуаро пришла в голову мысль, что…
– Дьявольщина, откуда я могу знать «почему», Кетчпул? Должно быть, Пуаро потерял рассудок, – другого объяснения у меня нет. Ты можешь сам прочитать его письмо, если хочешь!
– У вас оно есть?
– Джон разорвал его на кусочки и отправил Роли вместе с обвинениями в его адрес. Роли склеил кусочки и передал мне. Я не знаю, почему Джон считает, что за письмом стоит отец. Роланд играет по правилам. Так было всегда. И его сыну, вне всякого сомнения, следовало бы это знать. Если бы Роли захотел сказать что-то сыну, он сделал бы это сам.
– И все же я бы хотел взглянуть на письмо, если можно, сэр.
Бьюис подошел к письменному столу, выдвинул один из ящиков, с гримасой на лице достал оттуда оскорбительное письмо и протянул мне.
– Полнейшая чушь! – сказал он на случай, если у меня остались хоть какие-то сомнения по данному вопросу. – Злобная чепуха!
«Но Пуаро никогда не отличался злобным нравом», – едва не сказал я, но вовремя прикусил язык.
Я прочитал письмо, которое оказалось коротким: всего один абзац. Тем не менее оно могло быть и вдвое короче, чтобы передать мысль автора. В невнятной и безыскусной манере письмо обвиняло Джона Мак-Кроддена в убийстве Барнабаса Панди, а кроме того, там говорилось, что существует улика, подтверждающая это, и если Мак-Кродден немедленно не признается, она отправится в полицию.
Мой взгляд остановился на подписи в конце письма, выведенной наклонными буквами: «Эркюль Пуаро».
Я попытался вспомнить подпись моего друга, но, к своему величайшему сожалению, не сумел, несмотря на то что видел ее один или два раза. Возможно, тот, кто отправил письмо, и постарался скопировать почерк Пуаро, однако ему не удалось воспроизвести его образ мыслей – Пуаро никогда не написал бы такого.
Ибо, если бы он считал, что Мак-Кродден убил этого Панди, а потом сумел убедить всех, что тот умер в результате несчастного случая, он бы отправился к Мак-Кроддену в сопровождении полиции и не стал посылать письма, предоставив ему тем самым шанс сбежать или покончить с собой до того, как Эркюль Пуаро посмотрит ему в глаза и выложит перед ним последовательность совершенных им ошибок, которые и привели к разоблачению. И эта отвратительная вкрадчивая манера… Нет, это невозможно. У меня не осталось ни малейших сомнений.
Я не собирался тратить время на то, чтобы выяснить, какое впечатление произведет мое открытие на суперинтенданта, но чувствовал, что должен ему сказать:
– Сэр, ситуация выглядит совсем не так, как я… или вы… Иными словами, я хочу сказать, что не уверен в необходимости извинений со стороны Пуаро… – Тут я смолк.
– Что вы пытаетесь сказать, Кетчпул?
– Письмо – подделка, сэр, – сказал я. – Я не знаю, кто его написал, но абсолютно уверен, что не Эркюль Пуаро.
Глава 6
Роланд-Веревка
Суперинтендант отдал мне исключительно четкие инструкции: мне следовало без промедления отыскать Пуаро и просить его сопроводить меня в офис адвокатской конторы Роланда-Веревки «Дональдсон и Мак-Кродден», где мы должны были объяснить, что письмо, полученное Джоном Мак-Кродденом, писал не Пуаро, и принести самые искренние извинения за неприятности, которые ни один из нас не причинял.
Я и без того слишком долго находился в Грейт-Ярмуте, и у меня накопилось много работы, а потому мне вовсе не хотелось тратить время на подобные визиты. Разве телефонного звонка Бьюиса Роланду-Веревке не достаточно? Они ведь близкие друзья. Но нет, суперинтендант заявляет, что Мак-Кроддену-старшему, весьма осторожному человеку, необходимы заверения Пуаро, что он не писал оскорбительного письма. Бьюис хочет, чтобы я присутствовал при этом и затем доложил ему, что проблема полностью улажена.
