– Вы не особенно любите рождество, мсье? С блестящими – как вы их назвали? – о да, безделушками. На рыночных прилавках. А теперь вы столь же презрительно отозвались о рождественской ярмарке колледжа Тервилл.
– Я ничего не имею против рождественской ярмарки, хотя и не стал бы ее посещать по собственной воле, – сказал Мак-Кродден. – Но, если откровенно, Пуаро, мысль о том, что чье-то присутствие на рождественской ярмарке большой школы может считаться алиби, представляется мне полнейшей чепухой.
– Но почему, друг мой?
– Я уже довольно давно не посещал подобные мероприятия, но хорошо помню их со времен юности и не забыл, как пытался прожить весь день, ни с кем не вступая в разговоры. Я и сейчас так делаю на больших сборищах, которые презираю. И определенно постараюсь вести себя именно так на обеде Общества. Секрет состоит в том, чтобы проходить мимо всех с дружеской улыбкой, делая вид, что собираешься присоединиться к какой-то группе. Однако никто не замечает, остановился ли ты около тех, к кому так решительно направлялся. Ну а когда ты прошел мимо, никто уже не обращает на тебя внимания.
Пуаро нахмурился. Его глаза перемещались то вверх, то вниз.
– Вы сделали очень резонное замечание, мсье. Он ведь прав, не так ли, Кетчпул? Я и сам не раз посещал подобные многолюдные сборища, где очень легко исчезнуть и появиться вновь немного позднее, и никто ничего не заметит, потому что каждый занят разговором с кем-то еще. Je suis imbécile!
[26] Мсье Мак-Кродден, знаете ли вы, что сейчас сделали? Вы разрушили алиби множества людей! И теперь мы знаем еще меньше, чем в начале!
– Перестаньте, Пуаро, – сказал я. – Не нужно преувеличивать. Чьи алиби разрушили слова мистера Мак-Кроддена? Аннабель Тредуэй осталась при своих: она находилась вместе с Айви и Линор Лавингтон в спальне Айви, хотя это еще нужно проверить. Джон Мак-Кродден, возможно, был в Испании, что также требуется уточнить. Новые соображения могут затронуть только двух людей, чьи алиби теперь могут оказаться сомнительными: Сильвию Рул и Хьюго Доккерилла.
– Вы ошибаетесь, mon ami. На рождественской ярмарке в колледже Тервилл присутствовали еще Джейн Доккерилл, жена Хьюго, и Тимоти Лавингтон, правнук Барнабаса Панди, да и юный Фредди Рул, n’est-ce pas?
[27]
– А какое они имеют отношение к этому? – спросил адвокат. – Никто их ни в чем не обвинял.
– Никто не обвинял и камердинера Кингсбери, – напомнил Пуаро. – Но из этого вовсе не следует, что он не имеет отношения. Никто не обвинял Винсента Лобба, старого врага Барнабаса Панди. И нам не следует забывать, что Сильвия Рул ненавидит Юстаса. Он также может оказаться важным лицом в нашей истории. Я предпочитаю считать, что отношение имеют все люди, чьи имена возникли в связи с этой головоломной историей, – пока не докажу обратного.
– Вы полагаете, что один из тех, кто присутствовал на ярмарке в тот день, мог покинуть территорию колледжа, отправиться в Комбингэм-холл и убить Барнабаса Панди? – спросил я. – Но тогда ему потребовалась бы машина, ведь даже на ней путь в одну сторону занимает час. И что потом? Убийца утопил Барнабаса Панди в ванне и вернулся на ярмарку, где продолжал разгуливать, чтобы его кто-нибудь заметил?
– Такой вариант возможен, – жестко сказал Пуаро. – И без особых усилий.
– Нам не следует забывать, что смерть Панди, весьма вероятно, была несчастным случаем, – заметил я.
– Но если его убили… – сказал Пуаро, и на его лице появилось отсутствующее выражение. – Если это убийство, преступник имел мощный стимул отвести подозрения от себя, обвинив других, разве не так?
– Но его с самого начала никто ни в чем не подозревал, потому что полиция посчитала смерть Барнабаса Панди несчастным случаем, – сказал я.
– Да, но не все могли согласиться с выводами полиции, – возразил Пуаро. – Возможно, убийца обнаружил, что правда известна по меньшей мере одному человеку и его в любой момент разоблачат. И тогда он обвинил в преступлении, которое совершил, других, чтобы вызвать у полиции подозрения! Более того, он проявляет изобретательность и бросает тень на четырех невинных людей одновременно. А это еще эффективнее, чем обвинить одного невиновного человека.
– Почему? – одновременно спросили мы с Мак-Кродденом.
– Если вы обвиняете одного человека, вопрос с его участием в преступлении решится слишком быстро. Он предъявит алиби, или у следствия не найдется доказательств его вины, и все закончится. Если же обвинить сразу четверых, да еще подписать письма именем Эркюля Пуаро… что произойдет тогда? Хаос! Всеобщее недоумение! Отрицания сразу с нескольких сторон! Иными словами, ситуация, в которой мы оказались, – это, несомненно, превосходная дымовая завеса, вы согласны со мной? Мы ничего не знаем. И мы ничего не видим!
– Вы правы, – согласился Роланд Мак-Кродден. – То, как повел себя автор этих писем… в общем, он очень находчив. Поставив вопрос о том, кто из четверых виновен, он, несомненно, рассчитывает, что Пуаро начнет расследование. И, таким образом, Пуаро ставится масса препятствий: он будет искать убийцу среди тех, кто получил письма, тогда как на самом деле подозреваемых может быть куда больше и убийца кто-то другой. – Мак-Кродден наклонился вперед, и в его голосе появилась настойчивость. – Пуаро, вы думаете, как и я, что автор писем и есть убийца Барнабаса Панди?
– Я стараюсь не делать преждевременных выводов. Как говорит Кетчпул, пока мы не знаем, был ли убит мсье Панди. Чего я боюсь, mes amis
[28], так это того, что мы никогда не узнаем ответа на этот вопрос. Я в полном недоумении и не знаю, каким должен быть следующий шаг… – Он не закончил предложения, пробормотал что-то невнятное по-французски, придвинул к себе тарелку и взял вилку. Держа ее над тортом «Церковное окно», он посмотрел на Мак-Кроддена и со значением сказал: – Я намерен заняться вашим сыном Джоном.
– Что? – Мак-Кродден нахмурился. – Но разве я вам не говорил…
– Вы меня неправильно поняли. Я не хотел сказать, что он виновен. Я лишь собирался обратить внимание на то, что его положение в этой структуре меня завораживает.
– Какое положение? Какая структура?
Пуаро положил вилку и взял нож.
– Посмотрите на четыре четверти этого торта, – сказал он. – В верхней части желтая и розовая половины находятся рядом, в нижней – также. Для наглядности рассуждений четыре квадрата представят нам четверку получателей писем. Сначала я полагал, что в деле участвуют две пары. – Пуаро разрезал кусок торта на две половины, иллюстрируя сказанное. – Аннабель Тредуэй и Хью Доккерилл являлись одной парой, ведь оба имели отношение к Барнабасу Панди. Сильвия Рул и Джон Мак-Кродден – это вторая пара. Оба сказали мне, что никогда не слышали про Барнабаса Панди. Но вот затем…
