– Доброе утро, миссис Доккерилл, – сказал я. – Рад познакомиться с вами, мистер Доккерилл. Спасибо, что нашли в своем расписании время для встречи со мной.
– О, ваш визит для нас огромное удовольствие. Мы очень рады! – заявил заведующий пансионом.
– Познакомьтесь с Тимоти Лавингтоном, правнуком покойного Барнабаса Панди, – сказала его жена.
– А вы правда думаете, что дедулю убили? – спросил Тимоти, не глядя в мою сторону.
– Тимоти… – В голосе миссис Доккерилл появились предупреждающие нотки.
Она явно опасалась, что вопрос предваряет какую-нибудь дерзость.
– Все в порядке, – сказал я ей. – Тимоти, я хочу, чтобы ты задавал любые вопросы, какие захочешь. Наверняка случившееся для тебя просто ужасно.
– Я бы сказал, скорее огорчительно, чем ужасно, – ответил мальчик. – Если это убийство, а не несчастный случай, сейчас не слишком поздно пытаться поймать того, кто это сделал?
– Нет.
– Хорошо, – сказал Тимоти.
– Однако, я полагаю, вероятность того, что мистер Панди был убит, очень невелика. Тебе не следует тревожиться.
– Я не тревожусь. И, в отличие от вас, не считаю это маловероятным, – сказал он.
– Тимоти, – снова обратилась к нему миссис Доккерилл, уже не сомневаясь, что проявление дерзости неизбежно.
Он, не поворачиваясь, махнул рукой в ее сторону.
– Как видите, – сказал он, обращаясь ко мне, – я не могу говорить свободно, миссис Доккерилл хочет, чтобы я произносил только те слова, которые, по мнению взрослых, следует использовать мальчикам.
– Почему ты полагаешь, что убийство твоего прадедушки весьма вероятно? – спросил я.
– На то есть причины. Мама, тетя Аннабель и Айви собирались приехать на ярмарку в тот день, когда дедуля умер. Но отменили поездку в самый последний момент и не смогли объяснить причину – во всяком случае, меня они не убедили. Должно быть, дома произошло что-то, о чем решено было не говорить. Так или иначе, но это могло означать, что кто-то из них убил дедулю. Даже самая слабая женщина могла легко толкнуть его под воду и удерживать там какое-то время. Физически он был не сильнее долгоножки.
– Продолжай, – сказал я.
– Ну а потом кто-то засунул платье тети Аннабель под мою кровать здесь – мокрое платье. А дедуля умер, когда лежал в ванне. Вам не кажется, инспектор, что это крайне подозрительно?
– Несомненно, данные факты нуждаются в объяснении, – сказал я.
– Я бы так и сказал! А как насчет писем, в которых четырех человек обвинили в убийстве дедули? Одно из них получила тетя Аннабель.
– Вероятно, нам не следовало столько рассказывать Тимоти, – печально проговорила миссис Доккерилл.
– Айви бы мне рассказала, даже если бы вы скрыли, – заявил Тимоти. – И… Айви не убивала дедулю, инспектор. Вы можете вычеркнуть ее из списка. И Кингсбери… это определенно не мог быть он.
– Иными словами, ты хочешь сказать, что убийство могли совершить твоя мать или тетка? – спросил я.
– Полагаю, кто-то из них. Теперь, когда он мертв, у каждой полно денег.
– Тимоти! – возмутилась Джейн Доккерилл.
– Миссис Доккерилл, я уверен, что инспектор хочет, чтобы я говорил правду, – не так ли, инспектор? Я вполне могу представить, как мама убивает того, кто встает у нее на пути. Ей нравится всеми командовать. Тетя Аннабель совершенно иная, но она странная, и кто знает, на что она способна?
– Странная в каком смысле? – спросил я.
– Это трудно описать. Ну… когда тетя Аннабель выглядит счастливой, легко догадаться, что она только делает вид. Например, как… – Тимоти кивнул собственным мыслям, словно ему понравилась идея, которая только что пришла ему в голову. – Вы когда-нибудь встречали человека, у которого кожа всегда холодная как лед, даже если он сидит у ревущего огня в ужасно жаркой комнате? Если вы замените температуру тела на чувства, то получите тетю Аннабель.
– В твоих словах совсем нет смысла, Тимоти, – вмешалась Джейн Доккерилл.
– Мне кажется, я понял, – сказал я.
– Тимоти пришлось нелегко с тех пор, как много лет назад умер его отец, инспектор.
– Миссис Доккерилл права, – подтвердил Тимоти. – Смерть отца очень расстроила меня. Но никак не повлияла на мою способность думать и делать выводы.
– А ты испытал печаль, когда умер твой прадедушка? – спросил я.
– В известном смысле да.
– Что ты имеешь в виду?
– Конец любой жизни грустное событие, не так ли? – сказал Тимоти. – Я совершенно определенно подумал, что смерть дедули печальна, но он был стар, и нас с ним связывали не слишком близкие отношения. Он мало со мной говорил. Иногда дома, когда я входил в комнату, он делал вид, будто вспомнил что-то, разворачивался и спешил уйти в противоположном направлении.
– А почему он тебя избегал? – спросил я, чувствуя, что уже знаю ответ.
– Он считал меня невыносимым. Ну так и есть. Впрочем, он и сам был такой же; в общем, он предпочитал общаться с мамой, тетей Аннабель, Айви и Кингсбери. Они ему потворствовали.
– А тебя не огорчало, что он предпочитал тебе сестру?
– Едва ли. Мама больше любит меня, так что все по-честному. Я ее бесценный маленький мальчик, который всегда и все делает правильно. В нашей семье у каждого свои предпочтения: дедуля никогда не любил тетю Аннабель так сильно, как маму, а я больше люблю тетю Аннабель. Она намного лучше.
– Будет, Лавингтон, – невнятно сказал Хью Доккерилл.
– Человек не может выбирать чувств, которые он испытывает к окружающим, мистер Доккерилл. Вы согласны со мной, инспектор?
У меня не было желания принимать чью-то сторону.
– И не смотрите так, словно вы удивлены, миссис Доккерилл, – продолжал Тимоти. – Фредди Рул вам нравится больше, чем все мальчики нашего пансиона, и я уверен, что вы ничего не можете поделать со своими чувствами, – в точности как я.
– Это не так, Тимоти, – возразила миссис Джейн. – Я обращалась бы с любым мальчиком, как с Фредди, если бы он чувствовал себя таким же одиноким. И тебе нужно научиться понимать разницу между правдой и любой идеей, приходящей тебе в голову. Некоторые из них полезны, другие нет. Я полагаю, что для сегодняшнего утра ты сказал вполне достаточно. Пожалуйста, возвращайся на уроки.
* * *
Как только Тимоти ушел, я поинтересовался пишущими машинками.
– Как пожелаете, старина, – можете осматривать мою сколько вашей душе угодно, – заявил Доккерилл. – Ох, да… интересно, где она. Джейн, дорогая, ты не знаешь, где моя пишущая машинка?
– Боюсь, что нет, Хью. Я не видела ее уже несколько недель. Она стояла здесь, но сейчас ее нет.
Я попытался сделать вид, что это не имеет особого значения.
