Линор нетерпеливо фыркнула.
– Невозможно рассказать эту историю, не упомянув вещи, которые вы можете счесть непростительными, мистер Пуаро. Боюсь, я не в силах сдержать свои чувства. Айви повезло, что большая часть ее лица не пострадала. Она могла бы легко скрывать шрамы, причесываясь соответствующим образом, однако она упрямо отказывается это делать. Конечно, она имеет полное право на это, и я никогда не считала, что шрамы помешают мужчине проявить к ней интерес. Айви живая и привлекательная девушка.
– Очень привлекательная, – согласился Пуаро.
– Однако я считаю, что ей не следует усугублять свои проблемы обжорством – еще немного, и она обретет размеры небольшого дома. Какой мужчина захочет иметь жену со шрамами на лице и непомерно огромным телом? Если я сейчас кажусь рассерженной, мистер Пуаро, то лишь из-за того, что никогда не говорила этого Айви, хотя часто думаю о ее фигуре. Меня больше всего на свете заботит счастье моих детей. Именно ради них я была покорной любящей женой для их отца, моего покойного мужа, до самого последнего дня. Ради них я позволяла Аннабель баловать Айви и Тимоти, вмешиваясь в их жизнь, будто она в большей степени их мать, чем я.
Я знаю, как сильно они ее любят, и всегда старалась ставить их нужды и чувства на первое место. И чтобы не травмировать Айви, день за днем за обеденным столом смотрела, как она кладет себе добавку, и молчала, хотя с трудом могла это выносить. Она была крупным плотным ребенком и всегда будет крепко сложенной девушкой, конечно. Она пошла в Сесила, своего отца. И все же я не могу видеть, как она ест, все время пытаясь понять, что она делает. Складывается впечатление, что ее совсем не волнует собственная фигура. Я ее не понимаю.
Линор Лавингтон тяжело вздохнула.
– Вот. Я это сказала. Таковы мои истинные чувства. Вы считаете, что я жестокая, бессердечная мать, мистер Пуаро?
– Конечно, вы любящая мать, мадам, но… позвольте мне сделать одно наблюдение?
– Конечно.
– Мадемуазель Айви – весьма привлекательная девушка нормальных форм и размеров. Как мне кажется, вы тревожитесь напрасно. Да, она не обладает идеальной фигурой, как у вас или вашей сестры и у многих других женщин. Но посмотрите вокруг! Не только обладательницы осиной талии, которую я могу обхватить большим и указательным пальцами, влюбляются и успешно выходят замуж.
Линор Лавингтон энергично качала головой, пока Пуаро говорил.
– Если Айви и дальше будет так же поглощать картофель, – заговорила Линор, как только Пуаро замолчал, – то скоро о ее талии нечего будет сказать. Именно с этого начались неприятности на том злосчастном обеде: она положила себе на тарелку сначала одну картофелину, потом вторую и третью, и я просто не сумела удержаться.
– От чего? – спросил Пуаро.
– Я лишь сказала: «Айви, двух картофелин, несомненно, будет достаточно». Мне казалось, что я тщательно подобрала слова, но она впала в ярость, и ее негодование вырвалось наружу, в том числе и история на пляже. Дедушка и Аннабель были огорчены, а я расстроилась из-за того, что оказалась главным злодеем; впрочем, так и есть – и от этого только хуже!
– Расскажите мне, что произошло на пляже, – попросил Пуаро.
* * *
– Это случилось прошлым летом, – начала Линор. – Стоял невероятно жаркий день. У Аннабель был грипп, и она не могла даже выйти в сад поиграть с собакой. Пес выл и скулил в ногах у ее постели, и она ужасно переживала. Аннабель попросила нас взять его с собой и увести подальше от Комбингэм-холла. Меня не слишком вдохновила эта перспектива – я не люблю собак, но Айви сказала, что Аннабель поправится быстрее, если не будет беспокоиться за пса, и я согласилась.
Мы отправились на пляж. Вы знаете, что, когда Айви была маленькой, она едва не утонула? Тогда у нее и появились ужасные шрамы. Она скатилась по крутому берегу и упала в реку. Пес Аннабель Скиттл пытался помешать ей упасть в воду и сильно расцарапал лицо. Конечно, он ни в чем не виноват.
– Мадемуазель Аннабель спасла жизнь вашей дочери, не так ли? – спросил Пуаро.
– Да. Если бы не моя сестра, Айви утонула бы. Они обе едва не погибли. Течение в том месте настолько сильное, что их могло унести, но каким-то образом Аннабель сумела вытащить Айви из воды и спастись сама. Им очень повезло. Мне даже страшно подумать, что могло случиться. С тех пор у Аннабель появилось стойкое отвращение к воде.
– К воде, – пробормотал Пуаро. – Весьма занятно.
– Айви также довольно долго боялась воды, но в возрасте четырнадцати лет решила преодолеть страх и вскоре стала регулярно и с удовольствием плавать. Теперь она довольно часто ездит на реку, чтобы искупаться, – на тот самый пляж, куда мы с ней взяли Хоппи, когда Аннабель болела.
– Похвально.
– Да. Но в результате ее руки и ноги стали мускулистыми. И едва ли мне стоит говорить вам, что лишь немногие женщины спортивного сложения удачно выходят замуж, мистер Пуаро. Тут у меня нет ни малейших сомнений. Я просто хочу, чтобы моя дочь выглядела привлекательно, вот и все.
Пуаро промолчал.
– Сама я купаюсь редко, – продолжала Линор. – И много лет до того дня, как мы повезли Хоппи на пляж, не видела дочь в купальном костюме. Айви плавала минут тридцать, а потом пришла посидеть со мной. Пес резвился в волнах, и мы с Айви уселись под деревом. Айви решила устроить пикник и принялась за еду. Пес прибежал к нам, чтобы чем-нибудь поживиться, и тут произошла странная вещь: Айви побледнела и начала дрожать. Она смотрела на собаку, и ее так сильно трясло, как будто она вот-вот упадет в обморок.
Я спросила, что случилось, но Айви не могла говорить. К ней вернулись воспоминания – понимаете, о том дне, когда она едва не утонула. Айви смогла рассказать об этом лишь значительно позже, по дороге домой. В течение многих лет она не помнила никаких подробностей, и вдруг прошлое вернулось: она вспомнила, как, находясь под водой, не могла ни вздохнуть, ни освободиться от того, что ее удерживало, вспомнила, что на берегу росли деревья вроде тех, под которыми мы сидели на пляже, и лапы Скиттла… Как хорошо вы знаете собак, мистер Пуаро?
– За долгие годы я свел знакомство с несколькими, мадам. Но почему вы спрашиваете?
– А вы когда-нибудь видели собаку вроде Хоппи?
Видел ли он? Пуаро решил, что нет. В чем и признался.
– Хоппи – эрдельтерьер, – сказала Линор. – Несомненно, вы заметили, что на всех лапах у него густая шерсть, будто меховые штаны.
– Oui. Это хорошее описание.
– Скиттл, пес, который пытался спасти Айви, также был эрдельтерьером. Пока лапы такой собаки остаются сухими, они кажутся гораздо более толстыми, чем на самом деле, потому что шерсть торчит во все стороны. Когда Хоппи в тот день подбежал к Айви, рассчитывая получить еду, его лапы были мокрыми после купания и потому казались худыми, точно пара коричневых палок. И их вид вернул Айви в тот день, когда она едва не утонула.
