– Полоски? – спросила Айви Лавингтон.
Она побледнела и казалась невероятно серьезной. Аннабель Тредуэй, сидевшая рядом с Айви, беззвучно плакала. Хоппи стоял рядом с ней, положив лапу на колени, повизгивая и облизывая ей щеки. Все выглядели ошеломленными.
– Да, полоски, – сказал инспектор Трабвелл.
Пуаро сразу понял, что это следы пальцев. И та, что ниже и короче, – след большого пальца.
– Большой палец человека, оставившего мистера Кингсбери умирать от потери крови? – спросила миссис Доккерилл.
– Нет, мадам, – ответил Трабвелл, – злоумышленник не стал бы рисковать, прикасаясь к крови. Эти следы остались от пальцев самого Кингсбери.
– Мы считаем, что произошло следующее, – сказал Эркюль Пуаро. – Убийца либо сильно толкнул Кингсбери, и тот упал, ударившись головой, либо это произошло случайно. Давайте будем считать, что верно второе предположение, и толковать падение в пользу убийцы. Почти сразу у мистера Кингсбери началось сильное кровотечение. К тому же он старый и слабый человек, недавно перенесший тяжелую утрату – смерть близкого друга, мсье Панди.
Убийца видит, что Кингсбери слишком слаб, чтобы позвать на помощь, и, скорее всего, умрет, если никто не придет. Однако возникла небольшая проблема: падая, Кингсбери схватился за полотенце, висевшее на краю ванны, и прижал его к ране. Убийца понимает, что это может остановить кровотечение и спасти старику жизнь, и вырывает его у Кингсбери, который обнаруживает, что лишился полотенца.
Старик пытается остановить кровь, зажав ранку ладонью, и пачкает пальцы в крови. Убийца стоит над ним, возможно, дразня полотенцем, Кингсбери тянется к нему, но у старика не хватает сил, чтобы вырвать его у своего сильного и здорового мучителя; однако ему удается ухватить полотенце, после чего убийца снова вырывает его у несчастного и покидает ванную – оставив Кингсбери умирать.
– В вашей истории слишком много предположений, разве нет? – сказал Джон Мак-Кродден. – А что, если кровь появилась на пальцах Кингсбери до того, как он потянулся к полотенцу? Что, если он сумел отбросить полотенце в сторону? Иногда близость смерти наделяет людей поразительной силой.
– Он никак не мог бросить полотенце туда, где его нашел инспектор Кетчпул, – ответил инспектор Трабвелл. – Это практически невозможно даже для сильного человека, не имеющего серьезной раны.
– Может быть, да, может, и нет, – сказал Пуаро. – Я готов признать, что без других улик на этот вопрос трудно ответить определенно. Не следует забывать, мсье Мак-Кродден: я знаю, что сегодня убийца среди нас. У меня есть доказательство, которое передал мне сам Кингсбери.
– Черт возьми! – воскликнул Хью Доккерилл.
– Я знаю, кто убийца и почему он хотел смерти Кингсбери, – продолжал Пуаро. – И могу с радостью сказать инспектору Трабвеллу, что освободил его от некоторой части работы. Я разгадал убийство Кингсбери до того, как инспектор прибыл в Комбингэм-холл.
– И я вам весьма благодарен, сэр, – произнес Трабвелл.
– А какое доказательство передал вам Кингсбери? – спросил Роланд Мак-Кродден. – Как он мог предоставить вам улики против своего убийцы, когда был еще жив? Или вы имеете в виду убийство Барнабаса Панди?
– Хороший вопрос, – ответил Пуаро. – Как вы знаете, перед смертью Кингсбери меня искал, желая сообщить нечто важное. Однако это ему не удалось, и он оставил записку у меня в спальне. Записка привлекла мое внимание к обстоятельствам, которые мне уже были известны. И как только мне сообщили о смерти Кингсбери и рассказали о полотенце, я сопоставил факты… и мне стало очевидно, кто так жестоко оставил Кингсбери умирать. Я понял это – я это знаю, и у меня нет ни малейших сомнений в собственной правоте. Этот человек является по своей природе хладнокровным убийцей, толкал он Кингсбери или нет. Кем еще может быть тот, кто оставляет старика умирать, когда его еще можно спасти?
– По-видимому, тот же человек убил Барнабаса Панди, – сказала Джейн Доккерилл. – Надеюсь, вы не хотите сказать, что я нахожусь в одной комнате с двумя убийцами, мистер Пуаро. Мне очень трудно в это поверить.
– Нет, мадам. Убийца только один. – Пуаро вынул из кармана листок бумаги. – Эта записка – не та, что мне прислал Кингсбери, а ее точная копия. Ее смысл, хотя грамотность Кингсбери и оставляет желать лучшего, не вызывает ни малейших сомнений. Вы все можете взглянуть на копию письма, в котором Кингсбери сообщает, что подслушал, как Айви Лавингтон с кем-то говорила, однако он не сумел понять с кем. Кингсбери слышал, как тот, с кем мисс Лавингтон встретилась, плакал, не произнеся при этом ни слова. И Кингсбери не смог определить, женщина это или мужчина, – слишком мучительными и бурными были рыдания.
Разговор, хотя и являлся односторонним, происходил в спальне мадемуазель Айви за не полностью закрытой дверью. Кингсбери слышал, как мадемуазель Айви сказала…
Пуаро замолчал и передал лист бумаги мне.
– Кетчпул, вы не могли бы прочитать фрагмент, который я обвел? Я не сдержался и внес некоторые необходимые исправления. Что поделаешь, я ведь перфекционист.
Я взял бумагу у Пуаро и прочитал отмеченное.
«Она говорила в таком особом роде то что продолжать и дальше вести так бутто не знаешь законов это не какая не защита. Одни вещи делать можно а есть такие что они не разрешены и изображать бутто не отличаешь не пройдет. Никто не поверит и раз лишь только из всех ты знаешь этого Джона Моддена…»
Тут я прекратил читать и спросил Пуаро, имел ли Кингсбери в виду Джона Мак-Кроддена.
– Oui, bien sûr. Оглядитесь по сторонам, Кетчпул. Разве здесь есть Джон Модден?
Я продолжил:
«…раз лишь только из всех ты знаешь этого Джона Моддена тебе следует рассказать мистеру Порроту правду про все как мне. Он поймет ничего плохого ведь не будет если ты скажешь правду сейчас иначе он сам скажет».
– Благодарю вас, Кетчпул. Мадам и мсье, вы понимаете, надеюсь, что большая часть того, что вы слышали, есть пересказ Кингсбери слов Айви Лавингтон. Он оказался не самым лучшим литератором и не слишком тщательно отнесся к деталям. Но по сути, главное он передал верно. Таким образом, известно, что Кингсбери слышал разговор Айви Лавингтон с кем-то – мы не знаем, с кем именно, в котором она предупредила своего собеседника. «Продолжать и дальше вести себя так, будто не знаешь законов, – это никакая не защита». И что никто не поверит в незнание законов, потому что человек, с которым беседовала Айви Лавингтон, – единственный, кто знаком с Джоном Мак-Кродденом. И если этот человек не скажет мне, Эркюлю Пуаро, всю правду, возможно, – предупреждала Айви, – это сделает Джон Мак-Кродден.
Из чего следует, что Айви Лавингтон говорила с убийцей Барнабаса Панди. Или по меньшей мере с автором четырех писем, подписанных моим именем.
– Как по мне, то из этого следует, что Айви, должно быть, разговаривала с Роландом Мак-Кродденом, – сказала Джейн Доккерилл. – Если из присутствующих здесь только он знаком со своим сыном, то других вариантов просто нет?
