– Откуда я знаю? Очень просто, – продолжал Пуаро, который часто говорил так о вещах, казавшихся простыми ему одному. – Линор Лавингтон хотела, чтобы Аннабель Тредуэй повесили, но ей требовалось участвовать в этом. Она отправила письма с обвинениями в убийстве еще трем людям. Вы, мсье Мак-Кродден, один из них. Мадам Лавингтон понимала, что получить подобное письмо весьма неприятно, и потому выбрала трех человек, которые, по ее мнению, заслужили немного пострадать.
Нет, их не повесят за убийство – такую судьбу она готовила только своей сестре, но испытают тревогу и, возможно, страх, что их обвинят в преступлении, которого они не совершали. Вот почему я снова спрашиваю: что вы сделали, чтобы рассердить Ребекку Грейс, чье настоящее имя – Линор Лавингтон?
– Мы встретились на приморском курорте Уитби, – заговорил Джон Мак-Кродден, не спускавший глаз с Линор. – Ребек… Линор отдыхала там с мужем. Она… боюсь, эта история выглядит не лучшим образом. После того как мы познакомились, она оставила мужа и провела со мной три дня. Я не знаю, что она ему сказала, не могу вспомнить, ведь с тех пор прошло столько лет. Однако, мне кажется, выдумала какой-то предлог о том, что ей нужно срочно уехать. Ты помнишь это, Линор?
Она не ответила и некоторое время не выказывала эмоций, молча сидя и смотря прямо перед собой.
– А когда три дня подошли к концу, я не мог позволить ей уйти, – продолжил Джон Мак-Кродден. – Я умолял ее бросить мужа и жить со мной. Она сказала, что не может так поступить, но будет, когда у нее появится возможность, приезжать в Уитби, где мы сможем встречаться. Она хотела, чтобы наше любовное приключение продолжалось, а мне такая перспектива казалась невыносимой. Мысль о том, что она остается с мужчиной, которого не любит и не желает… Это было неправильно. И я не собирался делить ее с кем-то еще.
– А развлекаться с замужней женщиной правильно, – пробормотала Сильвия Рул.
– Помолчите, – сказал ей Джон Мак-Кродден. – Вы ничего не знаете о том, что правильно, а что нет, и вам совершенно все равно.
– Значит, вы поставили мадам Лавингтон перед выбором? – спросил Пуаро.
– Совершенно верно. Он или я. Она выбрала мужа и во всем обвинила меня. По ее мнению, я прервал любовную связь, которая могла продолжаться и которой она очень желала.
– И не смогла вас простить, – подвел итог Пуаро. – Как и Сильвию Рул за то, что та пыталась склонить ее избавиться от ребенка, которого она сохранила. Хью Доккерилл наказывал Тимоти за плохое поведение, а такое случалось нередко, – посему ему также не было прощения. И мсье Доккерилл получил одно из четырех писем.
– Но как вы узнали о нашей с Линор связи? – спросил Мак-Кродден. – Я никому и никогда о ней не рассказывал. И совершенно уверен, что она тоже. Вы просто не могли узнать.
– О, мсье, эти сведения оказалось совсем легко получить. Вы и мадам Лавингтон сами мне все рассказали, ну и немного помогла мадемуазель Айви.
– Неправда, – заявила Айви. – Я сама узнала только вчера днем, когда мистер Мак-Кродден вошел в дом; мама увидела его и так расстроилась, что я сумела заставить ее рассказать мне обо всем. Но прежде имя Джона Мак-Кроддена ничего для меня не значило, а мы с вами практически не разговаривали с тех пор, мистер Пуаро.
– C’est vrai
[44]. Тем не менее, мадемуазель, вы помогли мне раскрыть эту тайну, сами того не ведая. Я сопоставил вещи, которые слышал от вашей матери, мсье Мак-Кроддена и…
– Какие вещи? – спросил Мак-Кродден. – У меня все еще нет уверенности, что я могу верить хотя бы одному вашему слову, мистер Пуаро.
– Вы сказали мне – надеюсь, вы помните, – что ваш отец никогда не одобрял ваших занятий. Вы упомянули, что работали на шахте где-то на севере, на побережье или около. Ваш отец не одобрял работы, загрязняющей руки, а еще вы сказали, что ему не нравилось, если вы занимались более чистой работой. Он воротил нос, когда вы стали делать и продавать безделушки. Выражение «более чистая работа» показалось мне странным. В тот момент я не понял ваших слов, но тогда это не казалось мне важным, и я не стал искать объяснения.
Кроме того, поначалу я не понял, что вы имели в виду под словом «безделушки». Я слышал, как это слово недавно произнесли при мне – и именно ваш отец. Он использовал его, говоря о рождественских украшениях, я думаю. Но слово «безделушки» имеет и другое значение. Оно может значить ювелирные изделия. Относительно «чистой работы» я решил, что речь шла о какой-то чистой работе на самой шахте, ведь в тот момент мы говорили именно о ней. На самом деле вы просто пытались сказать мне, что вообще сменили работу на шахте – грязную – на более чистую и стали делать ювелирные украшения из материала, добывавшегося на шахте в Уитни. Речь шла о гагате, не так ли?
Линор Лавингтон рассказала мне про браслет из гагата, который позже подарила дочери, мадемуазель Айви, поведавшей, в свою очередь, что мадам Лавингтон очень берегла его – подарок, полученный во время отдыха на морском курорте с покойным мужем.
От Айви Лавингтон я знал, что брак между Сесилом и Линор Лавингтон не был счастливым – во всяком случае, с ее стороны. Тогда почему, спросил я себя, она так ценила подарок мужа? Такого попросту не могло быть! Значит, браслет из гагата подарил ей мужчина, которого она страстно любила, – Джон Мак-Кродден, любовник, появившийся у нее на курорте.
Кроме того, я узнал, что Линор Лавингтон сделала и второй подарок дочери: веер – еще одна вещь, которую она очень любила. Веер украшало изображение танцовщицы в красно-черном платье и с волосами того же цвета, что и у мадемуазель Айви. Темные волосы и красно-черное платье? Это наводило на мысль об испанской танцовщице. Я видел такие веера у женщин – их привозили с континента.
Благодаря Роланду Мак-Кроддену я знал, что у его сына есть дом в Испании, что он любит эту страну и часто там бывает. Мог ли Джон Мак-Кродден подарить веер Линор Лавингтон, размышлял я, в те три дня, что они провели вместе? И решил, что такое не только возможно, но и весьма вероятно. По какой еще причине обычный веер мог стать столь ценным для Линор Лавингтон? Как мы знаем, она не простила Джона Мак-Кроддена и, однако, продолжала беречь полученные от него подарки. Такова сложная сущность любви!
– Очень сложное дело, – согласился инспектор Хьюберт Трабвелл. – Никто не станет это отрицать, мистер Пуаро.
– Гагатовый браслет, веер с испанской танцовщицей, – продолжал Пуаро. – Конечно, эти вещи могли оказаться простым совпадением. Ни веер, ни браслет не доказывали, что Джон Мак-Кродден и Линор Лавингтон знакомы. Потом я подумал: Линор Лавингтон может быть связана с Сильвией Рул через Фредди, Аннабель – ее сестра, Хью Доккерилл заведует пансионом при школе, где учится ее сын. Почему же она не может знать Джона Мак-Кроддена? И я решил, что он должен быть частью целого, а не разделенного на части куска торта… – Пуаро сделал эффектный жест, указывая на стоявшую на столе тарелку, – и здесь нет ничего лишнего. Линор Лавингтон знала всех.
