Рассказчик из господина Гюрона был преотличный, и если вначале я пыталась сдерживать смех, чтобы вести себя благопристойно и как положено воспитанной леди, то после его пантомимы, как студенты вгрызались в углы сумочек, согнулась пополам от смеха.
Я и не заметила, как после центральной площадки мы свернули в парк, потом сменили пару аллей и оказались перед огромным полем, больше похожим на стадион, нежели на обычную районную спортплощадку. Я почему-то представляла себе ее.
Странно, но когда я осматривала академический сад, ничего подобного в нем не было.
— Только одним путем можно добраться до площадки, — пояснил куратор, — Если ты заходила с другой стороны, то видела обычную аллею. У фей хорошо выходит искривлять пространство, и они часто играют, то расширяя, то суживая его. Академия не настолько большая, чтобы установить на территории стадион. Но благодаря нашим умениям...
— Добро-нравова! — заревел господин Рональд, и я вздрогнула.
Мы стояли с самого края, но физкультурник нас приметил.
Огромный двигающийся шкаф и то показался бы мне меньше, а может, это ярость придавала ему объема и внушительности? Сейчас очень хотелось спрятаться за спину господина Гюрона и не высовываться до весны.
— Это как понимать, Добронравова? — заорал он так, будто застал на пороге жену с чемоданами.
Жили-были двадцать лет душа в душу, и вдруг бац! — она съезжает к маме.
— Я за-за... — пыталась не покраснеть, но при виде налившегося красной вишней лица, все-таки сделала шаг назад.
Наступила на ногу куратору и недоговорила.
— Лика заблудилась, я проводил, — спокойно объяснил Гюрон и зорко осмотрел поле.
Все бегали. Хорошо хоть, не держась за ручки. Обычная разминка для урока физкультуры. Мне даже стало немного легче. Представляла себе ужасы отжиманий, висения колбаской или, не приведи феи, прыжки через веревочку. Со школы не люблю.
— Джуна нет, — констатировал куратор, и уже хотел было повернуться на выход, но физкультурник вдруг выдал:
— И как прикажете заниматься? Следующее упражнение — парное! Либо забирайте ее отсюда, либо приводите негодника!
У физрука глаза заметали молнии. Если с первого взгляда я поняла: мужчина опасен, то сейчас меня волновало другое: будет ли ему что-нибудь за то, что замучит меня до смерти? А вдруг смерть сойдет ему с рук? Вот не хотелось бы, я за справедливость.
Мне стало страшно так, будто это я виновата в прогулах Джуна. Хотя, если подумать, может и виновата. Ну, самую малость. Я же — неподходящая пара. Вот не смог стерпеть парень унижения и убег.
Бр-р... О чем я думаю?! Я даже не в курсе, куда он делся и какие у него могут быть дела вне Академии!
— На мне блок, — кричал он, — меня только вперед тапочками...
Врун!
Это воспоминание почему-то вызвало во мне такую бурю эмоций, что я резко развернулась к преподавателям и выпалила:
— Ну, я пойду.
Когда до меня дошло, что же я сказала, на меня смотрело две пары ну очень изумленных глаз. Причем, если у физкультурника медленно поднимался из недр вулкан, то у куратора — какое-то странное восхищение.
И вдруг он сказал:
— Нехорошо пропускать предметы в первый же день. С Джуном я разберусь, а сейчас... Я буду парой Лики.
Мы с физруком одновременно сказали: «Что?!».
— Я еще не подрастерял физическую сноровку, — тут куратор стал резко разводить в стороны руки, как бы демонстрируя, что он умеет двигаться.
В бордовом балахоне это смотрелось странновато.
— Но...
— Каким будет первое упражнение? — весело перебил его Гюрон.
Рональд офигевшими глазами посмотрел на меня, потом на куратора и неуверенно выдал:
— Приседания.
Тут он вспомнил про других студентов, самозабвенно наворачивающих круги по полю, и заорал:
— А ну все сюда!
Ребята и вправду показали неплохую физическую подготовку — мне показалось, что я давно лежала бы на краю поля и тихо ныла о неудавшейся судьбе. Они же только слегка запыхались. Когда все обступили полукругом тренера, не переставая недоуменно коситься на куратора, Рональд, ухмыляясь, сказал:
— Значит, следующее упражнение такое: для сбалансировки вашей энергии приседаем в парах.
— Напротив друг друга? — невозмутимо поинтересовалась блондинка.
Рональд посмотрел на куратора и, не скрывая поддевки, сказал:
— Да, держась за руки. Вы должны плавно приседать, глядя в глаза своей паре — так вы демонстрируете доверие и поддержку. Никаких резких движений. Поехали, вы первые, блондины.
Ирма презрительно поджала губы, но спорить не стала. Она взяла за руки Святослава, и они стали приседать. Одновременно не получилось. То девушка резко уходила вниз, то парень. А еще они разрывали зрительный контакт, что было очень грубой ошибкой — так нам сказал физрук.
— Следующие. Пусть делает одна пара, другие смотрят. Со стороны видны все ошибки.
С таким задором ему только в армии командовать.
Когда очередь дошла до нас, никто даже не пытался скрыть любопытства.
Господин Гюрон с совершенно невозмутимым видом взял меня за руки.
Все время, пока упражнение выполняли другие пары, я старалась не нервничать, но меня все равно стал бить озноб. Не к такому я готовилась на занятиях — чтобы посторонний мужчина хватал меня за руки и смотрел глаза в глаза. Изо всех сил я пыталась отвлечься и думать о нем, как о временном партнере, но мне все равно было очень неловко.
А физрук даже и не думал отменять задание! Казалось, он сам с нетерпением ждет момента, когда Гюрон сядет в лужу или хотя бы смутится.
Наконец мои руки касаются теплых ладоней. Ужасно нервно. Я слушаю указания преподавателя и стараюсь медленно, плавно присесть. Чтобы сделать одновременно, нужно понимать, в какой позиции находится твоя пара.
Но это, оказывается, чрезвычайно сложно! Большую часть движений куратора скрывает длинный темно-бордовый балахон, и совсем не понятно, согнул он ноги в коленях или еще нет. Поэтому единственное, через что можно проконтролировать приседание — через глаза.
— Это всего лишь упражнение! Не нужно стесняться, — мысленно твердила себе я и крепко сжимала зубы.
В глазах куратора промелькнуло удивление, но он тут же принял серьезный вид. А вот физруку воспитания не хватило. Он заржал и откровенно сказал:
— Хватит скрежетать зубами. Сосредоточься на паре.
В этот момент мне действительно показалось, что через руки куратора волнами потекла энергия. Она не просто поддерживала, а успокаивала меня. Как приятная, мелодичная песня. На какое-то мгновение мне показалось, что я замерла. И время вокруг тоже замерло. Только светло-фиолетовые глаза куратора, как две звездочки на предрассветном небе, мерцают мне ...
