Пражское гетто знало лучшие свои времена в эпоху Рудольфа II, когда там жили прославленные рабби Йехуда Лёв (Лива) бен Бецалель, кладезь полезных поучений, и меценат и финансист Мордехай Майзель (Maisl, Meysl или Mayzl) – оба ставшие персонажами многочисленных легенд. Последний (1528–1611), обязанный своими богатствами, согласно легенде, волшебству двух гномов (“trpaslici”), был “rojsch-hakól” (ивр. “всему глава”) еврейского квартала и построил там три синагоги, одна из которых носит его имя, общественные бани, здание городского совета и больницу, а также расширил бетхамидраш – высшую талмудическую школу, основанную рабби Лёвом. Знаменитейший благодетель и благотворитель, он одевал бедных, обеспечивал приданым нищих невест и одалживал деньги самому Рудольфу для пополнения его коллекции и войн против турок
[736].
Но история еврейского квартала Праги, как и история любого гетто, – это прежде всего история выживания маленького человека в череде преследований и погромов, под гнетом налогов и угроз. Гетто жило не только продажей старья и хлама, здесь встречались ремесленники всех сортов, доблестная гильдия мясников, поставлявших мясо даже христианам. Когда-то здесь проживал мясник, что каждый Шаббат взвешивался вместе с женой, чтобы затем распределить между бедными куски мяса, по весу его самого и супруги
[737]. И любопытно, что евреи, умелые пожарники, помогали тушить пожары в прилегающих кварталах, часто служивших трамплином для набегов головорезов и грабителей
[738].
Среди кривых домишек гетто расхаживали бородатые евреи в высоких желтых шляпах, верхушки которых часто украшались чудным шариком, в кафтанах, с нашитыми на левой стороне груди кругами из желтой ткани
[739]. Нужно трепетно относиться ко всему живописному, особенно когда оно оборачивается горькой нищетой и унижением. Выходя из гетто в Старый город, евреи словно становились фигурками из “jeu de massacre” (фр. “ярмарочный тир”), которых толпа забрасывала камнями и снежками. И катились по земле островерхие шляпы, а в позднейшие времена – цилиндры.
Глава 50
Но в течение веков не катился по земле, подобно шляпам, зубчатый треугольник, шпиль Староновой синагоги, относящейся к концу третьего века
[740] мрачного и почерневшего вытянутого тетраэдра – вместилища ангелологии, восходящего.
Герой романа Иржи Карасека “Готическая душа” (“Gotická duše”, 1921), скитаясь однажды ночью по грязным улочкам гетто, оказался в этой “мертвой, словно углубившейся в могильную плесень, синагоге, куда через узкие готические окна попадал чахлый свет, словно тусклый отблеск настоящего”.
“В удушливом чаду масляных ламп, в темноте, кантор читал на алмемаре
[741] нараспев, и чтение это казалось причитанием об умершем прошлом и о бесполезном народе; старейшины, склонив головы, угрюмо стонали о разрушении Иерусалима”.
“Было в этом что-то столь безысходное и столь мрачное, что он был вынужден выйти, чтобы не дать печали овладеть им…”
[742]. Более банальны воспоминания другого посетителя, Андерсена (1866): “Потолок, окна и стены были грязными от дыма, и стоял там столь нестерпимый запах лука, что я был вынужден выйти оттуда на свежий воздух”
[743].
Сегодня эта синагога покрыта потухшей музейной патиной, но еще в xix веке, тонущая в толкотне прижимающихся к ней домишек, она тревожила своей стрельчатой архитектурой, профильтрованным сквозь узкие окна бледным траурным светом, готической решеткой, огораживающей алмемар, пыльным чердаком, про который поговаривали, что где-то там лежат останки Голема, стенами, закопченными и покрытыми пятнами, подобно муренам или миногам, и забрызганными кровью евреев, зверски убитых во время погрома 1389 г., о котором рабби Авигдор Каро сочинил свою знаменитую элегию
[744].
“Tausend Jahre zählt der Tempel schon in Prag” (“Храму пражскому минула тыща лет”), – написала Эльза Ласкер-Шюлер в одном из своих стихотворений
[745]. Говорили, что синагога древнее собора Святого Вита и всех пражских церквей. Существует множество легенд, повествующих о ее происхождении: а) она была построена из камней разрушенного Иерусалимского храма, которые привезли в Прагу евреи палестинского происхождения; б) старейшины общины вырыли яму в месте, указанном старым провидцем, и нашли под выступом земли уже готовую синагогу; в) ангелы перенесли в Прагу (как из Назарета в итальянский Лорето дом Девы Марии) обломки Иерусалимского храма и вновь соединили их, строго-настрого наказав ничего не менять. Тех, кто пытался что-то перестроить в этой темной двухнефной целле, разили неприятности и смерть. Во время пожара еврейского квартала ангелы (пламенные создания, согласно Талмуду
[746]) появились в виде голубей на шпиле-шляпе синагоги, спасая ее от огня
[747].
