Проблематичным было лишь то, что аренда квартиры сжирала как мою зарплату – в первый год она составляла 350 немецких марок, – так и материальную помощь в 150 марок. Чтобы иметь деньги на проезд и не голодать в выходные, я подрабатывал. То я работал помощником на кухне в закусочной, то официантом в соседней гостинице. Должен признаться, что иногда приворовывал там продукты. На развлечения и одежду денег совсем не оставалось.
Учебным планом было предусмотрено, чтобы два месяца я проработал помощником горничной. Для любого непростое занятие, а для меня существовала и дополнительная трудность, связанная с чисткой зеркал. Значительное увеличение количества расходуемых тряпок горничная заметила незадолго до окончания срока моей работы помощником, но виновника, к счастью, ей не удалось вычислить.
Потом меня распределили в ресторан. Я обрадовался «повышению» и предвкушал радость от общения с гостями гостиницы, но реальность снова отрезвила меня. В графике напротив моего имени всегда значилось «ДС», сокращение от «двойная смена» – коварное изобретение специалиста по развитию персонала. Теоретически это значило, что смена делится на две части, между которыми продолжительная пауза. А фактически – нескончаемый рабочий день. Я начинал в десять часов утра с уборки остатков шведского стола, потом должен был пылесосить весь ресторан. Хоть я очень старался, но часто после меня оставалась парочка соринок, поэтому к выговорам начальства я скоро привык. Закончив пылесосить, я торопился накрыть столы к обеду. Мне все приходилось делать в спешке. А частенько постояльцы появлялись до начала обеда. «Поторапливайся, господа уже ждут. Тут тебе не дом престарелых», – шипел на меня менеджер ресторана. Как и моему отцу, ему явно доставляло удовольствие посрамлять меня в присутствии посторонних.
В мои обязанности также входило сервировать напитки и убирать грязную посуду. Чаевых мне не давали. Чаевые от гостей получали только официанты, закончившие обучение, а в этом отеле не было принято поровну распределять их между всеми сотрудниками ресторана.
Когда гости расходились, ученикам разрешалось доесть остатки со шведского стола. Шеф часто не давал нам спокойно пообедать, читая лекции по новым правилам сервировки стола. Своей показной манерой говорить он напоминал квакающую учительницу из мультфильма «Снупи и мелочь пузатая», чей голос звучал как приглушенная труба. Мне, Чарли Брауну и его друзьям этот спектакль порядком надоел. «Да заткни ты уже свою пасть», – тихо шептал я, уткнувшись в свой холодный, липкий обед.
Потом надо было опять убирать и чистить ресторан. В конце концов у меня оставалось всего два часа свободного времени. Ехать домой не имело смысла, потому что я жил слишком далеко. Часто я оставался в отеле и помогал другим стажерам в баре или конференц-зале. Ужины в ресторане проходили так же, как и обеды, только тянулись дольше. Бывало, я освобождался только к полуночи. Выжатый как лимон, я ехал домой на последнем трамвае, и то если повезет. Все чаще случалось, что старший официант вымещал на мне свое плохое настроение. Без видимых причин он заставлял меня убирать все с уже накрытых к завтраку столов, переворачивать и ставить на столешницы стулья и полировать их ножки – в нашем ресторане было сто двадцать посадочных мест. После этого я аккуратно расставлял стулья и заново сервировал столы. В результате мне не удавалось управиться вовремя. Уставший и поникший, я пешком шел домой.
Спустя некоторое время мне наконец поручили приличное, самостоятельное дело: меня поставили барменом, сначала в дневную смену с восьми утра до шести вечера. Вот это отличная работа, подумал я. Смогу даже чаевые получать. Стажер третьего года обучения за три дня ввел меня в курс дела – и тут энтузиазма у меня поубавилось, потому что надо было пробивать на корявой кассе артикул каждого заказанного напитка. Листок с перечнем артикулов висел на стене. Цифры на клавиатуре кассы я еще мог худо-бедно рассмотреть, но дисплей был слишком маленький, как и номера на листочке. Шанса что-то там увидеть не было никакого! Меня одолевал страх. Любая ошибка на кассе могла разоблачить меня, а это привело бы к увольнению.
Ночью перед первой сменой я не мог заснуть, беспокойно крутился с боку на бок. На вторую ночь я собрался и начал искать способ справиться с проблемой. К утру у меня уже было готовое решение. Я скопировал меню со всеми блюдами и напитками отеля. Наш новый мойщик посуды, индус, стал моим первым союзником. Я посвятил его в свою тайну, и он пообещал хранить ее. Нас объединяли азиатское происхождение и низкий статус среди персонала, так что мы доверяли друг другу на сто процентов. Мой сообщник перенес на скопированное меню все артикулы. Вечером дома я изучил его через сильное увеличительное стекло, переписал заново все наименования огромными кривыми буквами на отдельный листок, а рядом цветными красками вывел номера артикулов. Так, по пути на работу и обратно я мог заучивать их наизусть. Поскольку наш ассортимент был ограниченным, моя стратегия спасла меня. Очень скоро я вслепую набирал цифры на кассе. Список уже был мне не нужен.
Спустя пару недель я вышел в ночную смену и должен был обслуживать значительно больше клиентов. Мои чаевые росли. На сэкономленные деньги я купил подержанную кровать. Она обошлась мне в 95 марок, включая матрас и решетку.
Поначалу единственными людьми, с кем я общался, были стажеры из нашей гостиницы. Конечно же, мы постоянно обсуждали работу, это была вереница одних и тех же разговоров. Скоро все это осточертело так, что мне уже не хотелось с ними встречаться в свободное время. После работы я часто чувствовал себя заведенным и не хотел сразу ложиться спать. Тогда я любил часок постоять у окна своей квартирки. Я уже давно перестал читать и смотреть телевизор. Я стоял, уставившись на огни улицы, и слушал звуки проносящихся мимо машин. Их монотонный шум прерывался сиренами пожарных машин, выезжавших из дежурной части неподалеку. Я познал новое чувство – чувство одиночества. Оно тяжелым грузом легло мне на грудь.
Я познал новое чувство – чувство одиночества. Оно тяжелым грузом легло мне на грудь.
Но потом я подружился с Сабиной и Ральфом, моими соседями по парте в колледже. С каждой неделей я все больше привязывался к ним. Я собрался с духом и рассказал им о своих проблемах с глазами. Таким образом, у меня было уже четыре союзника, поскольку, кроме мойщика посуды, о моем недуге узнала и куратор нашей группы в колледже. Сабина и Ральф тихонько читали мне вслух, что было написано на доске, и из учебников. Система работала, я получал оценки.
Наша дружба становилась все крепче, но из-за того, что смены у нас были в разное время, встречались мы очень редко. Я скучал по ним и с нетерпением ждал следующей встречи. После учебы мы втроем делали домашние задания, по вечерам скидывались и покупали в дискаунтере самое дешевое пиво в банках. Ночь напролет мы болтали и смеялись, слушали хаус, пили и наслаждались жизнью.
Ральф и Сабина были местными. Они показали мне все основные госучреждения и магазины. Когда случалось, что наши выходные дни совпадали и у нас водились деньги, мы шли на дискотеку. Благодаря им я понемногу знакомился с жизнью большого города.
