Я тайком сбежал из нашей общей квартиры. Алекс помог мне сложить в коробки одежду, бумаги, лупы. Вещей у меня было немного. Мебель была нашим с Лаурой совместно нажитым имуществом, и я ничего не взял. Кухонные приборы из бистро я тоже оставил ей. Там, куда я перебирался, для всего этого все равно не нашлось бы применения. Я переезжал в комнату на нежилой вилле, принадлежавшей одному знакомому из фитнес-клуба. Дом как раз ремонтировали, и меня пустили пожить бесплатно. Каждое утро меня будил строительный шум. Рабочие обдирали стены, ломали лестницу, поднимали пол, меняли окна. Поздно ночью возвращаясь с работы, я ловил себя на мысли, что вхожу в дом с привидениями.
Я жил в унылом и безотрадном месте. Если бы вдобавок к этому у меня была и скучная работа, я бы сам точно превратился в привидение, блуждающее по вилле. Но все обстояло иначе. Чем однообразнее становилась работа в баре и винном погребе, тем больше времени оставалось у меня на любимое занятие – консультирование гостей по винам. Наконец-то я достиг совершенства в своей профессии – о чем всегда мечтал. Элегантно одетый, я грациозно переходил от столика к столику. Ресторан стал моей сценой, а публикой была местная ганзейская знать.
«Что тебе не нравится? Ты все равно живешь как одиночка», – кричала Лаура. Я был раздавлен.
По желанию работодателя я проводил семинары, на которых делился своими знаниями из области энологии. Мое выдающееся чутье способствовало тому, что я все увереннее чувствовал себя в мире вин. Я обнаружил, что при продаже вин талантливо поставленный спектакль приносит больший успех, чем фундаментальные знания. «Вино какой страны вы желаете?» – спрашивал я какую-нибудь пару. Предпочтения мужчин оказывались самыми разными. Дамы обычно называли местность, где провели последний отпуск. «Летом мы отдыхали на озере Гарда. Это была чудесная поездка!» – типичный ответ. Разумеется, желание дам я исполнял в первую очередь. Если гости заказывали рыбные блюда, я рекомендовал им «Пино Гриджио» из Трентино и описывал фантастический вид с виноградника на озеро Гарда. В девяноста девяти процентах случаев пара со мной соглашалась, и вино приходилось им по вкусу.
В баре ко мне приставили помощника, чтобы я меньше отвлекался от гостей. Я обрадовался этому. Кроме того, это было оправдано, так как по сравнению с затратными блюдами благородные вина приносили значительно больше денег. Мои речи становились все более живописными и обрастали подробностями. Я рассказывал гостям историю виноградника и самого вина, говорил о дочерях виноградаря, расписывал, как раскрывается винный букет, когда первичный изысканно-фруктовый аромат соединяется с вторичным кокосовым или нежным карамельным. Самой популярной была история о вине «Гроулинг Фрог»: «Так называется лягушка, издающая звук, похожий на рычание собаки. Вид на грани вымирания, но, тем не менее, здравствует и активно размножается в болотах Южной Австралии.
Неподалеку от мест их обитания бурно растет виноград, из которого изготавливают этот изысканный напиток. Взгляните, как выглядит рычащая лягушка». Во время повествования я нащупывал этикетку и показывал гостям изображенную на ней лягушку, которую никогда не видел сам. «Гроулинг Фрог» стало ходовым товаром в ресторане. Многие завсегдатаи даже отказывались заглядывать в винную карту, а, только завидев меня, кричали: «Принесите, пожалуйста, лягушачье вино!»
Разумеется, среди клиентов попадались и истинные знатоки. Я определял их по тону и выбору слов. Однажды я попал в щекотливую ситуацию. Один из таких экспертов захотел пофилософствовать со мной на тему вина. При этом перед ним лежала открытая винная карта – я едва слышал, как он водит по ней пальцем, указывая на что-то. За долгие годы слепоты я по опыту знал, что единственное спасение – повторять за гостем то, что он говорит.
«Достойный выбор. Вино 1994 года, слегка необычное. Такое же 93-го – бархатистое, с древесными нотками. Оно лучше на вкус, чем обязано столетней выдержке», – выпалил я, понятия не имея, о каком вине идет речь. Вскоре этот господин опубликовал в крупной немецкой газете статью, в которой хвалил качество наших блюд и напитков, а также индивидуальный подход в обслуживании гостей и компетентность персонала.
Весной 1999-го одна приятная молодая женщина на удивление часто стала появляться в ресторане без сопровождения и обычно садилась у барной стойки. Коллеги поведали мне, что это менеджер одного храма гурмэ в Гамбурге и приходит к кому-то из наших поваров, вместе с кем раньше работала. Вскоре она стала бывать в ресторане уже по нескольку раз в неделю, даже в те дни, когда этот повар не работал. Проходя по залу, я чувствовал на себе ее взгляд. Когда я стоял за стойкой бара, мы обсуждали причуды гостей и пришли к выводу, что многие из моих клиентов бывали и в ее ресторане. Женщина казалась мне чрезвычайно интересной. В ее голосе было что-то манящее, магическое. Когда она в очередной раз заглянула к нам в поздний час, один коллега прошептал мне на ухо: «Поздравляю, Сали. Твоя поклонница, как всегда, самая красивая гостья вечера». Ее звали Тина. Мы стали встречаться.
Незадолго до этого я выехал из дома с привидениями и поселился в маленькой квартирке прямо рядом с работой. Поэтому было очевидно, почему у меня нет машины. Если Тина хотела сходить вместе куда-нибудь поесть, я всегда находил способ склонить ее к китайскому ресторанчику, где раньше постоянно бывал с Лаурой. Там я знал меню как свои пять пальцев.
За долгие годы слепоты я по опыту знал, что единственное спасение – повторять за гостем то, что он говорит.
У ресторана, где я работал, была терраса, на которой располагались восемнадцать столиков. Летом я наворачивал там сотни километров. Суставы ныли от беготни по твердым каменным плиткам. Когда мы были с Тиной, я всегда контролировал каждый свой шаг, чтобы она ни в коем случае не заметила, что я хромаю.
Я не сказал ей ни о своем слабом зрении, ни о чем другом. Не то чтобы я ей не доверял, просто боялся, что она проболтается коллегам. В гамбургский круг высокой кухни были вхожи только посвященные. Поэтому все друг друга знали, все друг о друге болтали. Тина была частью этого круга.
Мы встречались уже три месяца, когда Тина позвала меня пройтись с ней по магазинам. Конечно, помощник по выбору летнего гардероба из меня был никакой. Она перемерила кучу одежды, то и дело появляясь из примерочной, и я всякий раз приветствовал ее возгласами «супер» да «круто», пока не почувствовал, что пора бы сказать что-нибудь более конкретное. В какой-то момент я повернулся под подходящим углом, позволяющим хоть что-то рассмотреть, и произнес:
– Великолепно, блузка тебе очень идет, и короткая темная юбка сидит так, словно для тебя сшита.
– Очень смешно! – фыркнула Тина. – Так и скажи, что я действую тебе на нервы.
С этими словами она вернулась в примерочную и переоделась в свою одежду. Поход по магазинам закончился. Тина молча отвезла меня домой на своей машине. Я с трудом уговорил ее подняться ко мне. Следуя принципу «все или ничего», я перечислил ей все свои дефекты, в качестве доказательства сунул ей под нос удостоверение об инвалидности.
