Актер, который день и ночь играет одну и ту же роль, в какой-то момент вживается в нее. Нечто подобное случилось и со мной: тринадцать с половиной лет я играл роль здорового человека, и она стала моей реальностью. Каждый день испытания, нервы на пределе, не отпускающее напряжение. Но даже если бы тогда можно было что-то изменить, я не сделал бы этого. Человек – раб привычки. Более того, стена лжи, которой я обложил себя, не только помогала мне создать выгодное внешнее впечатление, но и внутренне я мог опереться на нее. Когда она начала рушиться, я утратил опору.
Как ведет себя, о чем думает человек, у которого так много физических ограничений, когда он остается с ними один на один? Я не учился принимать свою инвалидность и даже представления не имел, как это делают другие. Для меня это была тайна за семью печатями.
Всего несколько раз я попытался установить контакт с инвалидами по зрению, чтобы поделиться с ними своими печалями и узнать, как они устраиваются в жизни. Я не получил того, что искал. Например, однажды я пришел на встречу слепых. Они регулярно встречались в одном и том же месте. Меня приняли радушно, а когда я рассказывал свою историю, все слушали с большим интересом. Но никто из них не смог мне подсказать, как быть дальше, в какую профессию податься. Все члены этого маленького сообщества получали дотации от государства или работали на фабрике слепых, были безработными или ранними пенсионерами. Я был и остаюсь не таким, как все. Особый случай. «Невероятно, сколь многого вы достигли в мире зрячих, будучи слабовидящим!» – слышу я часто. Я знаю, это комплимент. Но мне было бы приятней, если бы мои успехи оценивали как достижения человека среди людей.
В Германии подсчитано число слабовидящих и слепых. По серьезным оценкам, оно составляет свыше миллиона. Когда я называю эту цифру друзьям или коллегам, они удивляются: «Неужели так много?» Я – единственный слабовидящий, которого они знают. Как лично, так и понаслышке. Даже в средствах массовой информации о нас не говорят.
Актер, который день и ночь играет одну и ту же роль, в какой-то момент вживается в нее. Нечто подобное случилось и со мной.
Еще в детстве или юности инвалидов изымают из естественной воспитательной и образовательной среды. Когда они вырастают, то лишь немногие могут претендовать на что-то на рынке труда. Как следствие возникает непроницаемая, практически непреодолимая стена между миром зрячих и слепых. Мне, тайно пробравшемуся в этот чужой мир, никогда не доводилось сталкиваться с себе подобными. При этом чисто статистически каждый восьмидесятый посетитель ресторана или отеля, где я работал, должен был быть слабовидящим. Почему наши дорожки не пересеклись, могу только догадываться. Вполне вероятно, что среднестатистический слабовидящий едва ли может позволить себе поход в дорогой ресторан.
Только и слышно: где все эти слепые юристы, слабовидящие менеджеры? Психологи и социологи, историки и переводчики? Председатели правления, журналисты, политики? Бизнес-консультанты? Они есть! Но их доля участия в перечисленных профессиях далеко не соотносится с их количеством в обществе. Их физические ограничения ни в коей мере не представляют собой непреодолимую преграду для успешной деятельности в названных ли профессиях или в каких-то других.
Мое счастье, что я с ранних лет не прислушивался к советам специалистов по делам инвалидов. Если бы я следовал их советам, я не достиг бы и половины того, чего добился. Во всех учреждениях, занимающихся проблемами слабовидящих, сплошь сидят люди с отличным зрением. Ответственным лицам не приходит в голову дать слепым образование, чтобы впоследствии переложить на них свои столь сложные обязанности и извлечь пользу из их особых возможностей.
В своей жизни я встречался всего с двумя слепыми консультантами, и они дали мне самые ценные советы. Они действительно помогли мне, потому что знали, как решить мои проблемы, по собственному опыту. Если бы в учреждениях по делам инвалидов сидели такие эксперты, я бы с радостью обратился к ним за помощью. Эти высокообразованные люди, умеющие жить самостоятельно и занимающие ответственную должность, стали бы для меня образцом для подражания. Это было бы логично. Каменщик, не державший в руке мастерок, может по крайней мере в теории показать подмастерью, что с ним делать. Уже восхищаясь искусством своего мастера и подражая его движениям, подмастерье получит шанс однажды стать мастером в собственной мастерской.
При всех моих проблемах я продвинулся столь далеко, потому что мыслил критически и действовал последовательно. Предложения, которые поступают мне как слабовидящему, я до сих пор тщательно проверяю и охотно принимаю те, которые не ограничивают мою свободу и не ставят меня в зависимое положение. Бывают по-настоящему интересные предложения, как, например, сервисное обслуживание для слепых на некоторых авиалиниях: их забирают на вокзале, сопровождают до терминала, а потом проводят в самолет и встречают на выходе из самолета. Это замечательная услуга, потому что слепому человеку легко потеряться в аэропорту. Обычно ему самому приходится искать сопровождающего и нести дополнительные расходы. В поездах и других видах общественного транспорта в Германии, к счастью, можно заказать сопровождающего бесплатно.
Если говорить обо мне, на сегодняшний день у меня обширная сеть помощников. Я слишком много требовал от моих друзей: даже если они и делали это для меня по доброй воле, я с лихвой злоупотребил их готовностью помочь. Сегодня у меня целая куча ассистентов и ассистенток, выполняющих работу, которую я не могу сделать сам по причине слабого зрения. И это обходится мне недешево, но оно того стоит. Как в любом хорошо организованном предприятии, начальник делегирует часть работы подчиненным, потому что должен сосредоточиться на задачах, в которых более сведущ. Кроме того, мне приятно создавать рабочие места. Слабовидящий работодатель, который кормит семьи, где нет инвалидов. И это тоже особый случай.
Понимание того, что я не в состоянии делать некоторые вещи, является основой моего сегодняшнего успеха. Никто не может уметь все! Это очевидно. Прими свои особенности, которые не можешь изменить. Только так ты перерастешь себя. Прежде чем осознать это, я совершил роковую ошибку – ограничил собственные способности выпивкой и таблетками. Как и все зависимые, я отрицал свое пристрастие. Лгал другим, лгал себе. Когда лгать уже было невозможно, я возненавидел себя. Мне удалось выбраться раньше, чем меня засосало окончательно, – и только тогда я узнал, что инвалиды довольно часто подвержены различным зависимостям. Прежде всего молодые, работоспособные и желающие работать, но безработные. Так что при всей своей исключительности я вовсе не был исключением.
Слабовидящий работодатель, который кормит семьи, где нет инвалидов. И это тоже особый случай.
2003–2004. Срыв
Маленькая комната, кровать, стол, шкаф. Голые стены. Эхо моих шагов по линолеуму. Или это эхо в моей пустой голове? Снова отделение «Последний путь». Но уже не в больнице. В учреждении для инвалидов.
Пенсионный фонд прислал меня сюда, чтобы определить, пригоден ли я для мероприятий по освоению новой профессии. «Учреждение». «Мероприятия». Одни эти слова вызывали скепсис. Все оказалось еще хуже, чем я ожидал.
