Организм предпочитает постоянство, разум любит ритуалы.
Было время, когда я, пережив тяжелый кризис, стал ходить к психотерапевту. Тогда я начал вновь возвращаться к ритуалам, усвоенным в детстве и юности. Я вспомнил, что быт буддистов в деревнях Шри-Ланки весь сплетен из ритуалов, которые когда-то мне самому доводилось соблюдать. Я вспомнил свои тренировки по бегу уже в Германии. И тогда сказал себе: посмотри, ты можешь перенести этот опыт в свой сегодняшний день! Разумеется, невозможно в Германии жить в духе культурных традиций Шри-Ланки. Когда делаешь карьеру, нет времени на многочасовые тренировки или на посещение храма несколько раз в неделю. Но есть возможность хотя бы частично внедрить в свою повседневную жизнь прежние привычки. Адаптируй свои внутренние потребности к внешним обстоятельствам. Создай ритуалы, которые организуют твой день.
Когда я рассказал о своем замысле терапевту, он спросил меня:
– Вы хотите загнать себя в рамки? С этим стоит быть осторожнее. Так можно породить новую навязчивую идею.
– Ах, называйте это, как хотите, – отреагировал я. И поступил так, как считал нужным.
Поскольку меня интересовали все стороны жизни, я испробовал все, вплоть до крайностей. И понял: чтобы выжить, я должен сам установить себе границы. Дисциплина и ритуалы помогают мне сохранять баланс, примириться с собой, вместо того чтобы отрицать себя, игнорировать свои потребности.
Я быстро добился успехов. Я не только выжил, но и обрел ощущение стабильности. У меня всегда было твердое намерение выстоять в соревновании со зрячими. Я вдруг осознал, что по сравнению с ними способен не только выдерживать такие же нагрузки и быть не менее продуктивным, но зачастую даже превосходить их по результативности. И это при том, что, наряду со слабым зрением, я претерпеваю еще и другие неудобства, связанные со здоровьем. Не раз я слышал от друзей: «Я совершенно здоров по сравнению с тобой, а справляюсь с делами куда хуже. Черт, меня это бесит!»
Структурированный определенным образом быт – это перила, помогающие мне подниматься по жизненной лестнице. Если я отпущу перила, то упаду. Но до сих пор мне не приходило в голову отпустить перила. Я всеми силами держусь за них – все, что я делаю, доставляет мне неимоверную радость и оказывает на меня благотворное влияние.
Важным элементом моей жизни является ритуал приема пищи, причем не только по утрам. Я стараюсь есть каждые четыре часа. Самое позднее через четыре с половиной часа загорается лампочка, сигнализируя мне, что пора что-нибудь положить в рот. На обед я обычно съедаю кусочек курицы с овощами, приготовленные в воке, подогретые и обильно приправленные карри, имбирем и прочими азиатскими специями. Помимо этого, на моем столе всегда стоит ржаной хлеб, лапша и коричневый рис. Я часто ем рыбу. Овощи – непременный элемент любой трапезы. Из напитков я предпочитаю зеленый чай и обильно пью воду. В общей сложности в день я потребляю порядка 2500 калорий – именно столько необходимо, чтобы сохранять легкость и подвижность. Так я не нагружаю без надобности свои и без того стертые суставы и чувствую себя бодро.
У меня нет строго отведенного времени на спорт. Здесь я руководствуюсь рабочим графиком. Иногда я хожу в фитнес-клуб утром, иногда между деловыми встречами, бывает, по вечерам после работы. В 99,9 процента случаев я с радостью предвкушаю тренировку. 0,1 процента приходится на дни, когда меня посещает мысль, что я устал и уже слишком поздно… Но тогда тут же раздается внутренний голос, которому я позволяю убедить себя: «Соберись. Сейчас ты переоденешься в удобный спортивный костюм и сделаешь что-то для себя и только для себя. Потом примешь приятный теплый душ и уснешь крепким здоровым сном». Я приучил себя прислушиваться к внутреннему голосу. Иногда я даже отвечаю ему вслух. Обычно мы ведем разговоры на прогулке, когда время течет медленно и существует только для нас двоих – для двух частиц меня. Мы о чем-то договариваемся, вместе оглядываемся на прошлое или строим планы. Бывает, мы не сходимся во мнении, но выясняем все разногласия в спокойном диалоге. А не в яростном диспуте, как раньше.
Вечерами я часто прихожу домой в десятом часу. Если на следующий день мне нужно в офис, я с вечера готовлю еду, которую возьму с собой, раскладываю ее по контейнерам. Потом я просто сижу в кресле или глажу себе рубашки и испытываю удовлетворение от своей жизни. Я не зажигаю свет и не включаю музыку – мне нравится темнота и тишина. Около одиннадцати я еще немного медитирую и укладываюсь спать. Я выдыхаю этот день и улетаю.
Мне постоянно приходится сталкиваться с людьми, пытающимися нарушить мой ритм жизни. С ними я быстро расстаюсь. Я не догматик, и настоящие друзья могут запросто позвонить мне среди ночи, если им нужна помощь. И во время делового ужина я не подскакиваю в 22.00, только чтобы вовремя лечь спать. И в командировках распорядок дня меняется. Но это исключения, поэтому все в порядке. Приятель же, который не знает меры в развлечениях и от которого только и слышишь: «Еще по одной?!», не задержится в моих друзьях. Девушка, которая ровно в одиннадцать вечера вспоминает какую-то байку и говорит: «О, дорогой, представляешь, что сегодня случилось…», однажды услышит в ответ: «Я уже сплю». И она должна с этим смириться. Иначе проблем не миновать.
Мои корни произрастают из азиатской культуры, проповедующей буддизм. Без этого стержня, без моих корней я – никто.
Сурово? Да, иногда я бываю крут – по уважительным причинам. Я знаю, что для меня хорошо, что придает мне сил. И тех, кто отнимает у меня силы, я не хочу видеть рядом с собой.
Неизменный распорядок дня – это мой стержень. Мои корни произрастают из азиатской культуры, проповедующей буддизм. Без этого стержня, без моих корней я – никто.
1969–1985. Жить на полную
Я просыпаюсь глубокой ночью. Тропический лес наполнен тишиной. В доме все спят. Только из кухни доносятся звуки – наверняка бабушка. Она всегда поднимается первой, заваривает чай и отваривает рис к завтраку. Мы с сестрой зовем ее «бабулей из джунглей».
Лето. Высокогорье Шри-Ланки. Стрелки часов отсчитали четыре часа утра и двинулись дальше. Мне шесть лет. Я впервые в гостях у папиных родителей.
Босиком на ощупь я спускаюсь по лестнице. Бабушка уже натаскала дров и воды. Она ловко складывает поленья рядками, разводит огонь. Светает, и я отправляюсь к колодцу за домом, чтобы умыться.
Дом окружен могучими деревьями с сочными зелеными листьями. За домом длинная тропинка ведет в заросли леса, а оттуда к рисовым полям нашей семьи.
Мы с Ситой днями напролет играем с деревенскими ребятишками в джунглях или в жидкой каше на рисовом поле. Ловим лягушек и маленьких змеек. Наблюдаем за насекомыми. Или с визгом продираемся сквозь лесные дебри верхом на слонах. По вечерам мы разводим костер и печем плоды баобаба. Но почему-то некоторым детям не разрешается составить нам компанию. Когда я спрашиваю об этом отца, он приходит в негодование. «Не будь таким глупым! Они здесь, чтобы работать». Я не понимаю, что он подразумевает под этим.
