– Не знаю, – ответил мистер Хёкстер. – Бьюсь об заклад, вы бы хотели оставить одну-две себе, да? А одну можно продырявить и носить, как ожерелье.
Ребята задумчиво кивнули.
– Уж это было бы то еще блокжерелье, – заметил Роберто. – А вы, мистер Хёкстер? Что вы думаете?
– Не знаю, как сделать лучше, – ответил Хёкстер. – Наверное, если мы правильно всем распорядимся – обеспечим хлеб и кров до конца жизни и создадим трастовый фонд, чтобы вы им пользовались, как подрастете, тогда я буду счастлив. Повидаете мир и все такое. А мне лично нужен только новый шкаф для моих карт. То есть помимо вещей первой необходимости. Без этого уж никак.
– Значит, шкаф – тоже первая необходимость, – предположил Стефан.
Рассуждая обо всем этом, они мастерили буер. Ребята нашли алюминиевую мачту с гротом на гике, которую можно было вставить в днище лодки. Затем сделали для нее подставку, прибили снизу возле переднего конца треугольной палубы и вырезали в подставке отверстие. Затем прибили к нижней поверхности палубы брус, после чего стало возможно привинтить к нему две пары коньков. Те, что располагались впереди треугольника, у носа лодки, были привинчены к кругу из фанеры, затем этот круг вставили в шпангоут, прибитый ко дну палубы рядом с мачтой, под другим отверстием, через которое проходил рудерпост, привинченный к верхушке фанерного круга и проступавший через палубу. К верхней части рудерпоста была прибита перекладина, и к обеим ее концам привязывались тросы, которые тянулись по бокам мачты и к корме, где были закреплены за утки, ввинченные в палубу. Регулируя эти линии, можно было поворачивать переднюю пару коньков. Прибив к мачте еще пару брусьев для поддержки, ребята были готовы выходить на лед.
– Сделайте еще тормоз, – посоветовал мистер Хёкстер. – Ручной. Брус на шарнире, чтобы свисал с кормы. Такой, чтобы вы могли опустить его на лед, если будет нужно.
Он порылся в их хламе и достал старую медную дверную петлю.
– А это сработает? – спросил Роберто. – В смысле, просто деревом по льду?
– Ну не слишком хорошо, но уж лучше, чем ничего.
Они сняли перчатки, готовясь поработать руками, подули себе на пальцы и попрыгали, пытаясь немного согреться. Солнце, зависшее над Статен-Айлендом перламутровым пятном, давало больше тепла, чем можно было подумать, но все равно ощущался холод.
– Чем нам заняться дальше, мистер Хёкстер? – спросил Роберто, пока они были заняты делом. – Нам ведь нужно что-то новое, после того как мы нашли «Гусара».
– Ну, такого, как «Гусар», больше и нет.
– Но что-то же должно быть.
Хёкстер кивнул.
– Нью-Йорк бесконечен, – согласился он. – Дайте мне подумать… а-а. Ну конечно. Вы же знаете, что Герман Мелвилл бо́льшую часть жизни прожил в Нью-Йорке?
– Кто это такой?
– Герман Мелвилл! Автор «Моби Дика»!
– Ладно. Книга вроде должна быть интересная. – Оба мальчика хохотнули. – Расскажите нам.
– Ребята, он написал великий роман, но, когда его опубликовали, он убил его карьеру. Люди еще целое столетие или около того его использовали только как туалетную бумагу, и остальную часть своей жизни Мелвилл был вынужден искать другие занятия, чтобы прокормить семью. Строчить книжки он тоже продолжал, и после его смерти обнаружилась куча шедевров, которые он складывал в коробки из-под обуви, но до конца жизни ему приходилось как-то перебиваться то там, то сям.
– Как нам!
– Верно. Он был «водяной крысой». Но он получил должность таможенного инспектора и стал работать на причалах к югу отсюда. «Герман Мелвилл, таможенный инспектор». Так называется уже мой утерянный шедевр. А его шедевром была рукопись, которую он озаглавил «Остров Креста». Это о женщине, которая вышла замуж за моряка, от которого забеременела и который потом уплыл и стал жениться на других девушках в других портах, а этой девушке после его ухода пришлось выживать одной.
– Как Мелвиллу после того, как от него ушли читатели, – заметил Стефан.
– Молодец. Наверное, так и было. Но издатели Мелвилла, в общем, решительно отклонили эту книгу, и, как говорят, он принес ее домой и сжег у себя в камине.
– Зачем он это сделал?
– Он был вне себя. А может, и нет. Так, по крайней мере, утверждал Расс
[106], но другие говорили, что роман просто лежал в одной из обувных коробок. Но суть в том, что он жил на Восточной 26-й, в большом индивидуальном доме, всего в одном блоке от Мэдисон-сквер.
– От нашей площади?
– Верно. Говорю вам, в этом маленьком бачино, в котором вы живете, протекала удивительная жизнь. Это своего рода энергетическая точка.
– Рукопись не может лежать на дне, как золото, – заметил Роберто.
– Нет. Нет, этот роман, наверное, утрачен навсегда. Очень жаль. Но найти хоть что-то из дома Мелвилла было бы уже здорово. Это как «Гусар», в том смысле, что вы можете копаться на дне канала, где стоял его дом, и никто даже не обратит на вас внимания.
– Но копаться на дне и в тот раз оказалось непросто, – указал Стефан. – Нам понадобилась помощь Айдельбы и Табо.
– Верно. Если найдете место, мы, наверное, сможем позвать их снова. А найти старый адрес будет не слишком трудно, потому что мы знаем точно, где это было. Поэтому, поймите, если вам удастся что-нибудь отыскать, какую-нибудь деревяшку или что-то вроде стакана с зубными щетками, который принадлежал Мелвиллу, чернильницу из слоновой кости или что-либо в этом роде…
– Отличная мысль, – восхитился Роберто.
Стефана это не убедило.
– Мы бросили наш колокол в Бронксе. После того как ты там чуть не погиб.
– Можем вернуться и достать его.
– Мы вроде уже почти закончили с этим буером, – заметил мистер Хёкстер.
– Давайте его испробуем! – вскричал Роберто.
Над Гудзоном высвистывал порывистый северный ветер, не слишком сильный, не чересчур холодный. Они вытащили свое судно на лед прямо у берега, сами залезли на палубу и, натянув парус, стали отталкиваться ото льда ногами.
Ветер тотчас надул парус, и Роберто обернул гика-шкот вокруг утки, что они прикрутили посреди фанеры. Стефан потянул за два троса, привязанных к рудерпосту, пока передняя пара коньков не повернула немного вправо, на ветер, а потом обернул их вокруг их уток. Теперь они, скрежеща, двигались на полветра на запад, поперек могучего Гудзона.
Подул ветер, и буер, вместо того чтобы накрениться, как обычный парусник, просто устремился быстрее по льду, сопроводив свое удивительное ускорение еще более громким скрежетом и каким-то новым шипением. Стефан и Роберто ошарашенно переглянулись и чуть было не занервничали, но лицо мистера Хёкстера вдруг расплылось в такой довольной ухмылке, какой у него еще не видели. Катание на буере явно было ему знакомо, и он это любил. Вот Роберто и следил, чтобы парус оставался натянутым, а Стефан все поворачивал коньки вправо, все так же направляя судно на ветер, и так они громыхали по могучей реке, которая казалась им просторным ледяным озером, может быть, одним из Великих озер. Или, принимая во внимание гигантские небоскребы города и высотки Хобокена по обеим сторонам, хоккейную площадку для Титанов. А они шипели по ней, будто на гидрокрыльях!
