Остальные здания в районе были более-менее в порядке, но один из слоновых переходов между Деккер-билдинг и Новой школой рухнул на перекресток Пятой авеню и 14-й улицы, отчего в обоих зданиях теперь зияли дыры, как и предполагал Владе. И это был лишь один из дюжины переходов, вырванных только в Нижнем Манхэттене. Слоновым переходам приходилось тяжелее, чем ладейным; ладейным, направленным с севера на юг, – тяжелее, чем направленным с запада на восток, из-за направленности ветра. Если переходы отрывались только с одного конца, то обрушивались на здание там, где еще были с ним соединены, разбивая окна и так далее. Впрочем, окна и без того часто разбивались – их просто сдувало ветром. На верхушке Эмпайр-стейта всего полчаса назад зафиксировали порыв в 164 мили в час; с одного из сверхнебоскребов в аптауне с «игольным ушком» – какие устраивались специально для снижения напора ветра – на верхушке сообщили о ветре со скоростью 190 миль в час. Средняя же скорость над Манхэттеном сейчас, по данным Национального управления, составляла 130 миль в час.
– Невероятно, – проговорил Владе, когда это увидел.
Однажды он испытал на себе силу ветра – его скорость достигла сотни, и это тоже было во время урагана. Владе тогда исполнилось двадцать четыре, и он поехал с друзьями посмотреть на ураган. Дело было на Лонг-Айленде, и их буквально сбило с ног на песок на Джонс-бич. Они, смеясь, поползли обратно, пока один из ребят, Оскар, не сломал руку, после чего стало уже не так смешно, но все равно это было приключением, веселой историей, которую еще долго пересказывали. Но 130? 164? В такое верилось с трудом.
Пропало подключение к облаку. Это было сопоставимо с потерей шестого чувства – чувства, которым они пользовались чаще, чем обонянием, вкусом или осязанием. Теперь местные общались только по радио или посредством проводного соединения. Также по радиосвязи передавалось изображение с некоторых видовых камер. Но на них всех было одно и то же. Струилась вода, хлестал дождь. Одна камера с видом на Гудзон вовсе изумляла: волны бились о бетонный причал в Челси, а потом огромные массы воды выстреливали вертикально в воздух и тут же уносились на север. Причалы и слабо закрепленные лодки уносило вверх по течению – одни тонули, другие опрокидывались, третьи бились обо что-то, но пока держались, пусть и были обречены. Оторванные плавучие причалы походили на заблудившиеся баржи или гигантские поддоны. Владе задумался о том, как дела в Бруклине, но проверять его не стал. Все, что находилось по другую сторону рек, сейчас было все равно что другим миром. Казалось вполне реальным, что все, что находится в Нью-Йоркской бухте на плаву, вот-вот затонет или будет унесено вверх по реке. Новый пляж Айдельбы на Кони-Айленде наверняка уже был под водой, а значит, новый песок либо оставался внизу и дожидался, пока уровень воды снова спадет, либо был подхвачен наступающими волнами и унесен далеко на север, в Бруклин. Ну что ж, не самая страшная потеря на самом деле. Просто очередное проявление бури.
Саму Айдельбу это вроде бы не заботило.
– Столько животных погибнет, – проговорила она. И конечно, они оба тут же вспомнили о Стефане и Роберто. Переглянулись, но ничего не сказали.
Позднее, когда они остались наедине, Владе признался:
– Мне было бы гораздо легче, если бы я знал, где они.
– Знаю. Но они могли найти укрытие. Они это умеют.
– Если только буря не застала их врасплох.
– Большинство укрытий, где они могли спрятаться, наверняка достаточно высокие.
Не факт, что оно так и было.
– Роберто не очень хорошо умеет оценивать риски, – заметил Владе.
– Будем надеяться, что эта буря вселила в него страх божий, – сказала Айдельба.
– Или Стефан не даст ему выкинуть какую-нибудь глупость.
Айдельба дотронулась рукой до его предплечья. Владе испустил вздох. Она не прикасалась к нему уже шестнадцать лет.
* * *
Шли часы, буря все завывала и завывала. Владе какое-то время поискал способы сократить расход энергии, не вызывая неудобств для людей. Несколько раз прошелся по зданию, а на закате еще раз забрался в башню, чтобы осмотреться. Было уже темно – либо он поднялся слишком поздно, либо такая картина стояла весь день, что тоже было вполне возможно. Большой город теперь являл собой скопление прямых теней, сопротивляющихся порывам ветра и дождя. Южная сторона Эмпайр-стейта больше не выглядела единой белой стеной воды, но все равно смотрелась дико: брызги мчались по ее центральному желобу и тут же разлетались на ветру. На западе небо было не светлее, чем на востоке, – как через час после заката, хотя на самом деле еще был час до. Тем не менее день уже иссяк. И вообще в этот день много света не было. По радио кто-то сказал, что где-то посреди этой ночи должен пройти глаз бури. Интересно было бы посмотреть на это с башни. Если глаз пройдет над центром Нью-Йоркской бухты, то бухта и глаз могут оказаться примерно одного размера. Владе хотелось сюда вернуться и посмотреть, каково это будет. Он думал, нельзя ли включать один лифт два раза за час – только чтобы прийти посмотреть и потом вернуться. Неплохо ведь было бы не мучиться ради этого, поднимаясь по лестнице. А спускаться вниз еще тяжелее и болезненнее. Вдруг он ощутил накатившую усталость, очень сильную усталость, и ему захотелось лечь и поспать прямо здесь.
Но затем к нему поднялась Айдельба и отвела Владе в его офис. Она легла спать на диване, а он сразу же отключился у себя в комнате. Он чувствовал, что благодарен ей. Шестнадцать лет, думал он, засыпая. А то, может быть, и все семнадцать.
* * *
Эпицентр бури действительно прошел ночью. В этот момент наступило классическое затишье – даже со своей кровати Владе слышал, что привычный фоновый шум пропал. Давление упало до предела: старый барометр Владе показывал 26,2. Прилив вроде бы немного усилился, когда пришел глаз бури, но что послужило тому причиной, непонятно.
Ночью снова появились облака, а на рассвете Национальное управление сообщило, что скоро приблизится вторая сторона урагана. Ветер теперь ожидался с юго-запада, причем самый сильный вначале, когда будет уходить глаз бури. Владе и Айдельба встали и взобрались по лестнице на башню, чтобы посмотреть оттуда.
На восходе солнце сияло из просвета между землей и облаком, напоминая взрыв атомной бомбы. Затем оно поднялось, скрывшись за низкими облаками, и наступил день, такой же темный, как предыдущий. Ветры быстро набирали силу, только на этот раз они шли с Гудзона. Казалось, это была последняя капля, потому что здания уже рушились в каналы по всему Нижнему Манхэттену. По радио сообщали, что их жители пытались спрятаться в крытых переходах и на платформах или, кутаясь в спасательные жилеты, цеплялись за обломки в воде и верхушки соседних крыш. Некоторые тонули, пытаясь доплыть до убежища.
– Черт, – выругалась Айдельба, слушая канал береговой охраны. – Нам нужно что-то делать.
Владе, весь сосредоточенный на проблемах Мета, поразился мысли, что что-то можно было сделать.
– Например?
