– Черт возьми! В Бронксе все, наверное, вверх дном.
– Как всегда. Но если они где-нибудь там укрылись, то должны быть в порядке. Я за них волнуюсь. Наверняка они не брали с собой ни еды, ни воды. И теплой одежды, если на то пошло.
– Черт возьми!
– Так поедешь? Я бы сам съездил, но мне нужно здесь попроверять кое-чего.
– Я тоже занят! – вскричал Франклин. Но, увидев взгляд Владе, смягчился: – Ладно, ладно, я их поищу. Не будем же мы нарушать традицию?
Б) Инспектор Джен
Вся жизнь есть эксперимент.
Оливер Уэнделл Холмс-младший
Джен получила звонок, как и все офицеры полиции Нью-Йорка и прилегающих территорий: чрезвычайная ситуация, свистать всех наверх. Ей приказали оставаться в непосредственной близости на протяжении бури. Впрочем, выбора у нее не было: штормовой прилив не позволял далеко уехать. А на следующий день после того, как ураган прошел, руководство направило ее в Центральный парк, где она села на большое патрульное судно водной полиции, которое следовало к приливному причалу на Шестой авеню.
Штормовой прилив, как рассказал лоцман патрульного судна, поднялся аж до юго-восточной окраины парка, а волны бушевали такие, что вода попадала в Пруд и доходила до катка Уолман-Ринк. Чуть западнее снесло причал Шестой авеню – протяженное сооружение, которое в зависимости от прилива держалось на поверхности либо лежало на авеню, – и его теперь требовалось вернуть на место, к верхней границе межприливья, и установить, чтобы он снова смог подниматься и опускаться, как раньше. Лодки снова причаливали к его южному концу и выгружали людей и продукты, которые затем перемещались на север, то есть на сушу. Потребность в этом причале была так велика, что судну, на котором прибыла Джен, пришлось сначала ждать в очереди, а потом в спешке высаживать пассажиров.
Пройдя в Центральный парк, Джен поразилась тому, что ей предстало. Во-первых, люди: парк был ими забит, она еще никогда не видела такого скопления народу. Во-вторых, они все стояли на чем-то наподобие открытого поля. Без деревьев. То есть деревья-то были, но они лежали на земле. Все. Бо́льшая часть упала в сторону севера либо со сломанными стволами, либо вырванными из земли, с грязными корнями, обращенными на юг, словно растопыренные руки. Некоторые стволы выдержали, но были повреждены выше – сломаны или расщеплены. Они выстояли, пусть и превратились в бесполезные столбы, торчащие посреди опавших листьев.
Без живых деревьев парк выглядел уже не столь приятным укрытием, но выбирать не приходилось, поэтому люди стекались сюда. Некоторые, кто не был ранен и не знал, чем заняться, начали собирать сломанные ветки и сваливать их в кучи. Влажный воздух наполнял запах сорванных листьев и расщепленной древесины. Эта уборка сама по себе была опасным мероприятием: земля подтоплена, а павшие деревья и ветки тяжелые, и это провоцировало новые травмы. Джен выслушала офицеров, прибывших ранее, и согласилась с ними в том, что первым делом нужно призвать тех, кто занимался уборкой, позаботиться о собственной безопасности и прекратить расчистку парка. Но группы этих людей, переживших бурю и разорение парка, собирались стихийно и были исполнены энергии. Поэтому не все из них любезничали с полицейскими, которые пытались подавить или даже взять под свой контроль их деятельность. Это были настоящие ньюйоркцы, и чтобы уговорить их не подвергать себя опасности, требовались солидные дипломатические навыки.
– У нас и так много раненых, – повторяла Джен снова и снова. – Пожалуйста, не нужно делать так, чтобы их становилось еще больше.
Потом она сама подставляла плечо под ветку, если в этом была необходимость и для нее находилось место, либо переходила к следующей кучке работающих, чтобы предупредить их, либо подсаживалась к выжившим, чтобы спросить, как те себя чувствуют.
При виде людей, которые сохраняли спокойствие и не нуждались в чьем-либо руководстве, становилось тепло на душе. Прежде Джен слышала о подобной взаимопомощи и наведении порядка силами граждан, сама периодически видела такое в меньшем масштабе, но никогда не наблюдала такой грандиозной, согласованной и бескорыстной деятельности, какая сейчас происходила в Центральном парке, куда, создавалось впечатление, стеклось все население города. Это говорило о том, что основные городские службы не справлялись с последствиями урагана. Нигде поблизости не было достаточно воды, туалетов, еды. В парковые туалеты тянулись очереди, канализационные коллекторы вот-вот должны были заполниться, тем более что они забились из-за прилива. Самому парку предстояло превратиться в туалет. Проблемы грозили быстро нарасти и вызывать неудобства на неделю, а то и дольше, в зависимости от того, как будет оказываться помощь.
Помимо этих очевидных трудностей, нужно было еще прийти в себя и не поддаваться эмоциям, глядя на уничтоженный парк. Остальная часть города, вероятно, пострадала не меньше, но видеть когда-то красивые деревья без листьев, сломанными или поваленными – такое приводило в шок. Восстанавливать город придется с чистого листа. Сейчас же окружающее выглядело так, будто откуда-то с юга прилетела бомба и ударная волна повалила все без единого языка пламени.
Погибло много диких зверей, их тела следовало уничтожить как можно скорее. Пока их сложили в груду рядом с одной из гигантских куч сломанных веток. Продолжали поступать и раненые – их уводили или уносили на станции медицинской помощи. Желающих помочь с носилками оказалось немало – многие маялись, пытаясь найти дело. Но как быть с водой? А с туалетами? И едой?
Джен связалась по браслету с управлением, чтобы запросить то же, что запрашивали и все остальные полицейские.
– Мы знаем, – повторяли там.
– Федералы приедут? – спросила Джен.
– Говорят, да.
Джен отошла к катку Уолман-Ринк, куда, пожалуй, можно было посадить даже самый большой вертолет. Каток тоже затопило, что само по себе было поразительно, но сейчас вода уже сошла и осталась только мутная, но неглубокая лужа. Хотя теперь, когда не осталось деревьев, вертолет можно посадить куда угодно – нужно только сначала все очистить. Дирижабли можно привязать к высоткам в Колумбус-Сёркл, да и вокруг всего парка. То, что появилось столько места для воздушных судов, было очень кстати – ведь все мосты на острове вышли из строя. Мост Джорджа Вашингтона устоял, но дамбу к западу от него, что пересекала Мидоулендс, затопило. И на какое-то время Манхэттен снова стал настоящим островом.
Проблема с водой решалась, если доставить один-два вертолета с компактными фильтрами. Последние бывали кухонными либо индивидуальными и позволяли пить или использовать для приготовления пищи воду, взятую из парковых прудов и даже рек. Эти фильтры были настоящим чудом. Запасы еды имелись в ресторанах, магазинах и квартирах. Пусть ее требовалось больше, но еду можно было сбросить с воздуха или переправить паромом, как и в любую другую пострадавшую от бедствия зону. То же и с медицинской помощью.
Таким образом, самой тяжелой проблемой могла стать нехватка туалетов. Об этом Джен и сообщила в управление.
