Обо всем этом сообщали массмедиа, и весь мир следил за происходящим. Финансовые операции вновь были заморожены, всякая уверенность в чем-либо исчезла, никто больше не знал, стоит ли чего-либо та или иная ценная бумага, никто больше не знал, где деньги, а где просто пыль. Карточный домик вновь рухнул, и целый мир теперь стоял у руин развалившейся экономики и смотрел на тех несчастных, что управляли финансовой системой, и вопрошал: «Кто, черт возьми, все эти люди?»
Третий раз – просто прелесть. Или четвертый. Неважно. Результаты прошлого не гарантируют ничего в будущем.
Часть восьмая
Комедия общин
А) Матт и Джефф
Искусство – не правда. Искусство – это ложь, которая помогает нам осознать правду.
Сказал Пикассо
– Не нравится мне смотреть, как ты размахиваешь молотком. Это меня пугает.
– Да, тебя легко напугать. Стой, а почему?
– Ты не из тех людей, кто умеет с ним обращаться. Я даже не знаю, кто первым получит травму – я или ты.
– Да ладно. Это несложно. Как печатать. Печатать здоровой такой штуковиной, которой можно раздолбать всю клавиатуру. Вообще я подумываю, не начать ли мне печатать молотком.
– Лучше двумя – по одному в каждую руку.
– По два в каждую, как на ксилофоне. Буду печатать, как Лайонел Хэмптон
[134], играющий на ксилофоне.
– Разве то не виброфон?
– Не уверен. Подай-ка мне мешочек с гвоздями.
Матт передает мешочек и созерцает, как его друг управляется с молотком и гвоздями. Под высокими арками садового этажа это выглядело так, словно писец Бартлби
[135] сменил свое перо на клепальный молоток из героической эпохи высотного строительства. Пусть даже сейчас они просто собирали продолговатые ящики для растений, чтобы потом заполнить их землей, а не собирали опалубку под цемент. В остальном же были похожи на Клепальщицу Рози
[136]. Клепальщик Розен. Клепальщик Рузвельт – отсюда, наверное, потом и появилась эта Рози.
– Или можешь печатать лбом, как таракан Арчи, – говорит Матт.
– Toujours gai
[137], мой друг. Я бы с удовольствием.
– Это кошка Мехитабель говорила «toujours gai».
– Знаю. Это же я заставил тебя прочитать эту книжку.
– Мне даже понравилось, вынужден признать.
– Как это мило.
– Забавно было отметить, как мало Нью-Йорк изменился за эти столетия.
– Что есть, то есть. Если не считать того, что теперь он под водой и избит бурей.
– А как без этого? Суть остается вопреки обстоятельствам. Как всегда и говорила Мехитабель.
Весь день светит солнце, над Джерси плывут облака. Из служебного лифта появляется Владе – он толкает тачку с черной землей. Айдельба с помощью своего снаряжения достала немного почвы со дна канала между Метом и Северным зданием. За Владе проследовало еще несколько незнакомых Матту и Джеффу людей, и у них тоже были тачки.
– Вот этот ящик готов, – говорит Джефф.
Владе помогает своей команде наполнить новый ящик землей.
– Айдельба говорит, что может достать хорошей земли, которую можно будет смешать с нашим компостом. Тогда мы решим проблему с почвой.
– Но нужны будут семена, – подмечает Матт.
– Конечно, но их уже готов предоставить семенной фонд. Они хотят, чтобы мы испытали несколько новых гибридов, которые они вывели. И еще новых старинных сортов.
– Новых старинных сортов?
– Они их где-то раздобыли. Забыл, как называются. В любом случае у нас все наладится. Как ни крути, поздней осенью уже будем собирать урожай.
– А что с нашей капсулой?
– А ее еще не поставили? Можете поставить через час. В этом и есть смысл этих капсул – быстро устанавливаются. Она сейчас в кладовке за лифтами.
– Мы просто не знали, где она, – признается Матт.
– Простите, надо было вам сказать. А где вы сейчас живете?
– Нигде.
– В общей комнате.
– Вот черт, давайте вас оттуда вытащим. Я хочу, чтобы вы поработали у меня ночными сторожами. А вам нужно вернуться в свое жилье.
Владе всегда держит слово, поэтому, когда новые ящики заполняются землей, он идет в кладовку и достает оттуда предмет, похожий на очень большой чемодан. Это наряду с трубкой, составляющей всю их сантехнику, и есть их капсула, упакованная для переезда. Все элементы стандартные, модульные, легкие в сборке. Все пластиковое, включая надувные матрацы на койках и стены, похожие на толстые непрозрачные занавески для душа, какими, впрочем, и являются. Туалет химический; светильники в виде светодиодных лент, протянутых вдоль структурных элементов, напоминают новогоднюю подсветку. Праздник в темноте.
Владе обводит все это взглядом и заявляет, что капсула установлена. Процесс и вправду занял всего час.
– Как-то здесь стало немного прохладно, – замечает ему Джефф.
– Здесь всегда было прохладно.
– Но сейчас это сильнее чувствуется. После урагана, наверное.
– Конечно, – говорит Владе. – Сейчас чувствуется.
– И что ты собираешься делать по этому поводу? Я имею в виду, когда будет следующая сильная буря. Как защитишь этот этаж?
– Не знаю, пока еще думаю над этим. Мне кажется, сейчас весь город думает, что делать с окнами и как со всем этим справиться. Не знаю, можно ли вообще надежно решить проблему, если такие бури будут происходить еще. Сам я надеюсь, что такое может случаться очень редко. Потому что сейчас нужны годы, чтобы все восстановить.
Матт и Джефф кивают.
– А пока, если вам больше не нравится здесь жить, вы можете попасть в список на обычное спальное место внутри. Или занять комнату Шарлотт.
– В ее комнате стены тоньше, чем здесь.
– Ну, хотите, можете присматривать за ее комнатой, если она выиграет выборы и переедет в Вашингтон.
– А это реально?
– Ну, я думаю, она бы могла ездить туда-сюда, но точно не знаю. Ведь если ты в Конгрессе, тебе нужно там иногда появляться?
Матт и Джефф не знают ответа: с таким они еще не сталкивались.
