Ее речь встретили возгласами одобрения.
– Черт, – продолжила она, так как люди ее еще не отпускали, – это ужасно. То, что тебя избирают, я имею в виду. Но ужасно и то, что произошло с этим городом. Нужны годы, чтобы снова засадить его деревьями и застроить. Работы так много, что о ней, наверное, лучше думать как о деятельности при вселенском разорении, благодаря которому мы можем начать все сначала. По крайней мере я буду расценивать это так. Мы сейчас видим очередной обвал, за которым последует очередной серьезный спад. Каждый раз, когда такое случается, появляется возможность взять ситуацию в свои руки и изменить направление, но до сих пор мы тру́сили, к тому же наше правительство было подкуплено теми, из-за кого случился обвал. А мы даже не знаем, куда нам двигаться. Но в этот раз мы постараемся добиться большего. В новом конгрессе много новых членов, и у самых прогрессивных из них есть очень хорошие идеи. Кажется, Тедди Рузвельт объявил о своем участии в президентских выборах в качестве кандидата от Прогрессивной партии, выступая как раз на этой площади, и потом вел кампанию из здания Мета. Тогда он, по-моему, проиграл, но это неважно. Я надеюсь, что у меня получится быть такой же бодрой, сильной и эффективной, как он. Я присоединюсь к тем, кто будет стремиться воплотить свои идеи. Но… – Она оглядела своих жильцов, испустила вздох. – Лучше бы мне быть рядом с друзьями. Вам всем я, конечно, буду рада, если навестите меня в Вашингтоне. Хотя сама буду проводить не меньше времени и здесь, я вам клянусь.
* * *
Затем Этторе и его пьяццолисты заиграли жаркое танго, и люди стали танцевать. Между песнями Этторе утирал лоб и, положив руку на сердце, объявил, что сам великий Астор Пьяццолла
[148] вырос всего в нескольких кварталах к югу от того места, где они сейчас находились. Святой Нью-Йорк, сказал он, святой Нью-Йорк. Северный Буэнос-Айрес.
После еще одной песни Владе и Айдельба увидели, как к Шарлотт приблизилась подруга Франклина, Джоджо, и поздравила ее. Шарлотт поблагодарила девушку, а потом подозвала Франклина и попросила их обсудить, как бы взаимовыгодно совместить их проекты в Сохо и Челси. Франклин и Джоджо согласились на это, пожав руки и отойдя к столику с напитками, чтобы поискать там невскрытую бутылку шампанского.
Владе стоял перед группой Этторе, покачиваясь под милонгу и ощущая царящее вокруг буйство эмоций. Айдельба сказала, что устала, и ушла в его офис. Когда группа заиграла свою последнюю песню, Владе стал уводить по трапам совсем уже изнуренную Шарлотт.
Оказавшись в столовой, она тяжело села рядом с Амелией Блэк и Гордоном Хёкстером. Владе занял место напротив.
– Наверное, ты можешь поселить в моей комнате Стефана и Роберто, – сказала она Владе. – А они за ней присмотрят.
Он пристально посмотрел на нее:
– Разве тебе она не понадобится, когда будешь приезжать?
– Понадобится, но тогда я смогу ночевать в общей спальне. Или они смогут. Как бы сильно мне этого ни хотелось, много бывать здесь у меня не выйдет. По крайней мере первое время.
Она выглядела очень уставшей. Владе положил ладонь ей на запястье.
– Все будет хорошо, – заверил он. – Мы тебе поможем. Со зданием ничего не случится. А тебе, как мне кажется, было бы неплохо сменить обстановку. Попробовать что-то новое.
Она кивнула, но, судя по ее взгляду, он ее не убедил. Казалось, будто она намеренно пыталась ухватиться за какую-то горечь, за какую-то скорбь. Владе не понимал почему. Ну да, войти в конгресс, чтобы отдохнуть, – пожалуй, не очень реалистично. Но, по-видимому, дело было в том, что ей просто нравилось то, чем она занималась раньше.
В столовую заявился Франклин Гэрр, увидел их и, подойдя, приобнял Шарлотт и поцеловал в макушку.
– Поздравляю, дорогая. Знаю, это то, чего ты всегда хотела.
– Иди на хрен.
Он рассмеялся. Весь раскрасневшийся, он выглядел возбужденным, вероятно, после беседы со своей подругой из Флэтайрона.
– Если могу быть чем-то тебе полезен, ты только скажи. Министр финансов без портфеля, например?
– Ты и так этим уже занимаешься, – сказала она.
– Царь реконструкции. Роберт Мозес и Джейн Джекобс
[149] в одном лице.
– Этим тоже.
– Ладно, видимо, я тебе просто не нужен.
– Нужен-нужен.
– Но не для чего-либо, кроме того, чем я занимаюсь сейчас.
Она подняла на него глаза, и Владе увидел, что теперь она смотрела иначе, словно обдумывая какую-то понравившуюся идею.
– Знаешь, я вот подумала, – проговорила она, – а не мог бы ты подбросить меня на своей быстроходке, например, в Фили или в Балтимор? Получится? Потому что мне надо добраться туда как можно быстрее, а поезда в Джерси до сих пор в такой заднице!
Он очень удивился, заметил Владе.
– Наверное, придется сначала заправиться, – ответил он и перевел взгляд на Владе: – Далеко это?
– Чтоб я знал, – ответил Владе. – Пара сотен миль? Да и сколько там выйдет, если будешь на крыльях?
– Не знаю. Ну, наверное, неблизко. Но могу проверить. И да, – ответил он Шарлотт, – конечно! С удовольствием отвезу тебя на твою коронацию.
– Я тебя умоляю.
– Твою инвеституру.
– Это ты у нас инвестор.
– Твою конгрессификацию.
Она усмехнулась:
– Да, вроде того. Катилась бы она к черту.
– О нет, дорогая, это было бы слишком далеко. Так, мне нужно ответить на звонок, но потом я к вам спущусь и будем праздновать.
– Нет уж! – крикнула она ему вслед, когда он направился к лифту.
Шарлотт посмотрела на Владе.
– Милый молодой человек, – проговорила она.
Все уставились на нее.
– Да ну? – удивился Владе.
Шарлотт рассмеялась:
– Ну, как по мне, да. Он пытается делать вид, будто это не так, но то и дело прокалывается.
– Может, это только с тобой.
– Да. – Она задумалась. – А быстро эта его лодка плавает?
– Даже слишком. Миль семьдесят-восемьдесят в час.
– А с топливом что?
– Хватит, чтобы доставить тебя туда.
– А она безопасна?
– Нет.
– Но некоторые люди же так передвигаются.
– Ну да. Люди чего только не вытворяют!
– Ладно, значит, и я буду.
– А еще тебя всегда может подбросить Амелия на своем дирижабле.
