Все, кто был в капсуле, вышли и вместе с остальными уселись на стулья. Кроме старика, который стоял, облокотившись на поручень и глядя вниз. Мальчишки сели поближе к нему, Владе – рядом с Шарлотт, Франклин и Джоджо – позади них. Редкая возможность передохнуть.
– Ненавижу эти жердины, – заметила Шарлотт старику, указывая жестом на две стеклянные щепки. Эти здания отказались вступать в ОВНМ и даже в Ассоциацию Мэдисон-сквер. Шарлотт воспринимала это как личное оскорбление, так как сама помогала объединить здания вокруг бачино в действенный союз с ОВНМ, наподобие кольца городов-государств вокруг небольшого прямоугольного озера.
Старик мельком взглянул на нее.
– Деньги, – сказал он.
– Верно.
– Я удивляюсь, почему они до сих пор не упали.
– Я тоже. Но уже наклонились. Могут рухнуть.
– А нас заденут?
– Не думаю. Наклонены они на восток, видите? Как падающие башни из денег.
– Выглядит опасным. – Он присмотрелся в сторону востока. – Сейчас там темно, но, кажется, там внизу есть здания, на которые они могут упасть.
– Конечно, есть, – подтвердила Шарлотт. – Просто ночью не видно, что где. Мне это нравится. Красиво, правда?
– Красиво, – он кивнул.
– Как всегда.
В ответ на это он нахмурился, а потом покачал головой:
– Не всегда.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду в день, когда все ушло под воду. – Нет. Это не было красиво.
– Вы это видели? – изумленно спросил Роберто, поднимая голову.
Старик посмотрел на него, потер скулу.
– Да, видел, – ответил он. – Начало Второго толчка. Прорыв Стены Бьярке. Мне было столько лет, сколько тебе сейчас. Ты, наверное, и представить не можешь, что я был такой молодой.
– Не-а, – согласился Роберто.
– Ага, был. Как ни трудно в это поверить. Мне и самому-то не верится. Но я знаю, что это правда, потому что помню, как это было.
Он потер правую щеку, невидящим взглядом посмотрел вниз. Остальные переглянулись.
– Все думали, это произойдет постепенно, – проговорил он, – и в боро так и получилось. Но лет за сто до этого была построена штормовая стена – Стена Бьярке, защищавшая Нижний Манхэттен от наводнений. И она сработала. Она была как дамба. На разных участках была разной, потому что ее приходилось помещать везде, где это возможно. И удивительно, но все это удалось сделать. Стена огибала весь юг острова от Риверсайд-Уэста, вдоль Бэттери-парк, до восточной стороны здания ООН, где оно делило пополам подъем к Центральному парку. Двенадцать миль. В ней имелись промежутки, в которые выходили улицы, и на случай наводнения там могли опускаться ворота. Их опускали несколько раз, и все вроде бы работало. Но максимальный прилив становился все выше, и ворота приходилось опускать все чаще и чаще. Такая же проблема была в Лондоне с барьером Темзы. Когда стену закрывали, мой папа выводил меня на дорожку по ее верху в районе 33-й улицы. Бывало, еще Гудзон бушевал, и всюду были видны барашки. А вода поднималась так высоко, что мы видели, как она становилась даже выше, чем город. И можно было потерять равновесие, если посмотреть в одну сторону, потом сразу в другую. От этого практически поднималась тошнота. Потому что вода была выше земли. Просто не верилось, что такое возможно. Людей буквально качало: они либо смеялись, либо плакали. Это было нечто.
– Хотел бы я такое увидеть, – сказал Роберто.
– Мы все ходили туда, чтобы это увидеть. Но было видно и что могло случиться. А потом оно случилось.
– И вы там были? – спросил Роберто.
– Был. Поднялась штормовая волна. Я был такой же, как ты, – хотел сходить на дамбу и все увидеть, но папа не разрешил: сказал, что уже, наверное, поздно. Он у меня хорошо соображал. В общем, он не пустил, но я после школы все равно пошел. Там по всей дамбе уже была куча людей. Река бушевала вовсю. Ее хлестал южный ветер. Еще и дождь шел. Нельзя было даже стоять к ней лицом. Достаточно сделать шаг – и можно было упасть. В основном мы сидели и мокли, но почему-то не уходили, сам не знаю почему. Зрелище было еще то. Но потом улицы с внутренней стороны дамбы стало затапливать. Все двинулись на север, мы шли по дорожке к вершине 42-й улицы, потому что поняли, что дамбу, по-видимому, прорвало где-то южнее. Некоторые стояли на дорожке и кричали нам, чтобы мы шли шагом и не бегали. Да так громко еще кричали. Были… настойчивы. Но мы видели, что скоро вода окажется с обеих сторон, поэтому шли довольно-таки быстро. Но не не бежали.
Какое-то время старик молчал и просто смотрел на запад.
– Так вы спустились с дамбы? – спросил Роберто.
– Да. Я пошел за людьми. Мы видели, как вода поднимается, то бурая, то белая. В ней плавал всякий хлам. Она заливалась в метро и выстреливала обратно в воздух. Так громко! Через какое-то время мы уже не слышали друг друга. Такси уже просто плавали. Было черт знает что. Непохожее ни на что из того, что вы видите сейчас. Сумасшедшее было время.
– А люди с ума не посходили? – спросил Роберто.
– Ну, некоторые. Большинство людей бежали в Верхний Манхэттен и спасались, но некоторых вода, конечно, доставала. Они плавали, будто бревна, в одежде. Все были в своей одежде.
– А в чем еще им быть? – спросил Франклин, и Джоджо ткнула его локтем так сильно, что у него скрипнул стул, а сам он вскрикнул. Шарлотт подумала, что теперь Джоджо нравилась ей чуть больше.
– Просто это быстро случилось, вот и все. Люди были на улицах и занимались своими обычными делами. А потом бах – и вот тебе. Потом сказали, что все заняло не больше двух часов. Первыми, как сказали, прорвало ворота возле 40-го пирса. После этого река проделала выбоину пару сотен ярдов длиной. Все здания поблизости сразу посносило. Вода рванула очень сильно.
– А что вы сделали, когда дамбу прорвало? – спросил Стефан.
– Все пошли на север. Мы знали, что нам нужно туда. Весь город будто уходил под воду, хотя верхняя часть города была выше нижней. Сейчас это очевидно, но тогда стало так ясно в первый раз. Потоп поднялся где-то до 13-й улицы. Это происходило быстро, но все-таки заняло два часа. Поэтому люди просто бежали вперед, на север. Бросали все свои дела и бежали по улицам. Как и мы сами. В Центральном парке находилось множество людей. Они пытались помочь тем, кто был ранен. Обсуждали произошедшее. И никто не мог в это поверить. Но это была правда. Наступило новое время. Мы знали, что это так, потому что сами все видели. Мы знали, что по-прежнему уже не будет. Нижнего Манхэттена больше не было. Это выглядело так странно. Некоторые находились в шоке, это было видно. Они просто стояли и смотрели друг на друга! Никто не мог поверить в случившееся, но все сами всё видели. Ну, раз мы видим – значит, это реально. Но все происходило будто во сне. Я видел, что взрослые поражены не меньше моего. Они были такие же потрясенные, как я сам. Мне это показалось очень странным. Что же дальше? Что нам делать? Многие люди потеряли все, что у них было. Но мы остались в живых, понимаете? Это было… странно.
