Киёмаса переводил взгляд с одной на другую, не понимая, что от него хотят. Но внезапно его осенило. Наверное, они видели его светлость! Ведь в сравнении с остальными людьми, они оба одеты необычно. Обрадованный, он наклонился и уточнил:
– Юноша в ярких одеждах?
– Да! – Девушки встревоженно заохали и потащили его еще усерднее.
– Ваш сын? Ох, какой ужас, какая трагедия!
– Да нет, наверное, это ученик, господин, вы же были наставником этого мальчика?..
«Трагедия»? «Был»?
Киёмаса вырвал рукава из рук девочек и взревел:
– Что случилось?
– Да как же… авария же!
– Ага. Машина сбила, насмерть! Все в кровище!
– Что?.. – Киёмаса замер, задохнувшись. – Где?! – Он схватил одну из девочек за руку.
– Ай! Там, вон за поворотом, смотрите, туда скорая поехала.
Через перекресток пронеслась машина, мигая цветными огнями.
Дальше Киёмаса не слушал. Он помчался в указанном направлении, сбивая с ног подвернувшихся прохожих.
Каждый шаг казался вечностью. Сердце было готово выскочить из груди, в голове металась только одна мысль:
«Как ты мог оставить его одного?!»
Вот наконец и поворот. Перебежав перекресток, не обращая внимания на громкие гудки пролетающих мимо автомобилей, он бежал туда, где вдалеке толпились люди. Нет, не может быть, он добежит, он успеет, он спасет.
Разбросав в стороны толпу, он выскочил на дорогу. Вокруг машин не было, но стоял человек, который держал в руке короткий красный жезл. А впереди посреди дороги стояла та самая машина с мигающими наверху огнями. И в нее люди в синей одежде грузили носилки, накрытые белой простыней. Из-под простыни свешивался ярко-алый рукав. Вот они загрузили их, запрыгнули следом, и машина рванула с места.
– Стойте! – что есть мочи заорал Киёмаса, кидаясь за ними.
Но машина все набирала скорость. Он бежал, что-то громко выкрикивая, махал руками, пока машина не скрылась из виду, и даже звук, который она издавала, постепенно затих. Тогда он грохнулся на землю и заколотил по ней кулаками, разбивая руки в кровь.
– Эй… с вами все в порядке?
Киёмаса медленно повернул голову, оперевшись на локти. Над ним участливо склонился человек в форме стража порядка.
Точно. Если он не смог спасти господина – по крайней мере, сможет за него отомстить. Машины не ездят сами. У каждого есть возница. И это он убил господина.
Киёмаса поднялся на ноги и навис над полицейским.
– Кто? – прохрипел он. – Кто его убил?!
Полицейский на всякий случай отошел на пару шагов и поднял руки перед собой:
– Что вы, господин, ваш паренек жив. Таксист не сбивал его, он увидел его на дороге, лежавшим без сознания, остановился и вызвал скорую.
– Что? – Киёмаса вытаращил глаза. Надежда полыхнула внутри ярким пламенем.
– Живой, точно. Ни царапины. И дышал, я сам видел. А когда на носилки грузили, застонал и что-то пытался сказать. Вот, возьмите. – Полицейский протянул ему квадратик плотной бумаги. – Это адрес больницы, куда его увезли.
Киёмаса растерянно взял бумажку:
– Но… девушки сказали… кровища… насмерть… – Он осекся. Действительно, когда он бежал, то не заметил никаких следов крови. И даже запаха не почувствовал.
– А… – ободряюще улыбнулся полицейский, – глупенькие школьницы. Наверное, увидели толпу, полицию и напридумали страстей. Да вон, тот мужчина стоит, который скорую вызвал. Спросите у него. Его уже допросили.
Киёмаса, не дослушав, бросился к стоящей у обочины машине. Возница уже открыл дверь, намереваясь сесть и уехать. Ну нет. Этого Киёмаса не допустит. Он помчался к машине, раскинув широко руки, и заорал:
– Эй! Подожди!
Мужчина закрыл дверь и отошел от машины. Киёмаса подбежал к нему и, с трудом переводя дыхание, выдавил:
– Что? Что произошло?
– Не волнуйтесь, только не волнуйтесь. Я никого не сбивал, клянусь. Я ехал, остановился на светофоре, смотрю: паренек стоит прямо на дороге. А потом бац – и упал. Прямо на проезжую часть. А я первый стоял. Подъехал, остановился, выбегаю – дышит. Алкоголем не пахнет. Я вызвал скорую. А полицию уже потом вызвали, думали, что я его сбил. Но я не сбивал!
Киёмаса прикрыл глаза и едва не сполз вниз по дверце машины, на которую оперся. Но быстро взял себя в руки.
– Вот, – он ткнул в лицо вознице кусочек бумаги, – ты знаешь, где это?
– Да. Это госпиталь Сугияма. У меня у жены там страховка…
– Отлично, – Киёмаса хлопнул его по плечу, – поедем туда.
– Что? Но…
Киёмаса наклонился над мужчиной и тяжело задышал, широко растопыривая ноздри:
– Едем в это место. Быстро. Я заплачу.
– Поехали. – Мужчина вздохнул и, открыв дверцу, сел в машину.
Киёмаса нахмурился. Он уже ездил в такой штуке, но ему открывал водитель. А этот человек почему-то так не сделал.
– Эй! Дверь открой. – Киёмаса стукнул по передней части машины ладонью.
– Что?
– Открой! Я не знаю, как! – Киёмаса начал злиться. Время идет, и что там делают с его светлостью – неизвестно. Он знал, что произошло. По крайней мере, думал, что знает. Но справятся ли местные лекари с такой болезнью?
– Да открыто же! – Возница повернулся назад и протянул руку. Раздался щелчок, и дверь открылась.
Киёмаса с трудом влез внутрь и откинулся на мягком кресле. Да-а, эти штуки куда удобнее паланкинов. Не нужно сидеть, скрючившись в три погибели, сиденье было мягким, и ноги не отваливались после пары часов пути. Кроме того, почти не трясло.
Киёмаса никогда не понимал, почему большинство считало эти деревянные коробки удобными. То ли дело конь. Можно понять женщин – не всякая способна освоить науку верховой езды, да и падать с лошади для девицы больно и страшно, но мужчины? И не какие-нибудь аристократы со слабенькими ножками и уже от рождения хворые или старики, а полные сил воины!
Киёмаса вспомнил о железном коне. Да, надо как можно быстрее приобрести такого. Он представил себя, мчащим по улицам города, по крышам домов и аллеям, оставляя далеко позади ограниченные гладкими дорогами четырехколесные повозки.
На таком коне он бы догнал его светлость в мгновение ока.
– Давай быстрее! – прикрикнул он на возницу.
– Я и так гоню, куда уж быстрее, – недовольным тоном отозвался тот.
– Тогда почему мы стоим?!
– Красный свет, вы что, не видите?
– И что? Едет кто-то важный? Сёгун? Император?
– Вы что, с луны свалились? Или иностранец? В вашей стране можно ездить на красный свет? – Возница глубоко вздохнул, и машина тронулась с места.
