– Ясно, – следователь встал, – зря я был с вами откровенен. Вы турист, и вам безразлично, сколько еще япошек будет «порвано на куски». Заплатите штраф и с утра пойдете гулять дальше. – Он поднял со стола блокнот и шагнул к двери.
– Эй! – Сандер возмущенно махнул рукой. – Штраф-то за что?
– За распитие спиртных напитков в общественном месте. – Следователь обернулся, и да, Сандеру не показалось, теперь на его лице была легкая усмешка.
Сандер тоже приподнялся:
– Значит, хотите правды? – Он широко улыбнулся.
Полицейский замер и медленно повернулся к нему:
– Говорите.
– Это была ни черта не собака. Это была гигантская лиса. Впрочем, можете считать, что я пьян и мне приснилось. Доброй ночи, – добавил он по-японски.
– Благодарю вас. – Следователь Мори кивнул и вышел из комнаты для допросов.
А Сандер прикрыл глаза. Проклятье. Когда его отведут в камеру? И дадут поспать?
Ватару нашел Укё в курилке на улице. Тот стоял, прислонившись к стене, и задумчиво раскуривал трубку. Ватару достал было сигареты, но, передумав, сунул их обратно.
– Быстро ты обернулся.
– Да, один патрульный был так добр, что доставил меня туда и обратно на машине.
– Отлично. Парня я допросил.
– И я так понимаю: это не он, – медленно и задумчиво произнес Укё, выпустив вверх круглое красивое кольцо дыма.
– Конечно, нет. Сержант Кимура видела и его, и мононоке одновременно. Она решила, что он хозяин, но мы-то знаем, что это не так. Кроме того, в плане силы он чист.
– Вот как? – Укё неторопливо опустил трубку, наклонил голову и глянул из-под очков, прищурив глаза. – И что же рассказал этот чистый человек?
– В чем дело, Мунэхару? – Ватару подошел почти вплотную. – Что ты там увидел?
– Так что же?
– Он рассказал, что это была лиса. Под конец разговора сказал – я немного надавил на его совесть. И он перестал врать про собаку.
– Вы уверены, что у него есть совесть? – хмыкнул Укё и поправил очки.
– Конечно. Человек на чужой земле кинулся спасать незнакомую девушку – у этого человека она точно есть. Но мне больше интересно, почему про собаку соврала сержант Кимура. Я понимаю: отчет, но я говорил с ней сам. Впрочем, она фонари взорвала – может быть, и правда не видела, кто нападал.
– …Или видела куда больше, чем мы думаем…
– Му-нэ-хару!..
– Да?.. Я хотел спросить, а кто-нибудь из них рассказал про шаровые молнии с два кулака размером? Судя по вони и клочкам паленой шерсти, именно они и подожгли нашего рыжего приятеля.
– Что?! – Ватару снова полез за портсигаром. – Это что? Наша госпожа Кимура умеет такое? Нет, не может быть. Она слишком слаба.
– Угу, – Укё кивнул, затягиваясь, – и это я так, для того чтобы вы себе представили, сказал: «шаровая молния». Нет, это не электричество. Это огонь, без малейших сомнений. Причем тот, кто катает такие шары, ни с какой стороны не дилетант. Парень чист? Точно?
– Да, – Ватару вытащил сигарету, – дай спички.
Укё протянул ему коробок.
– Я не увидел у него силу, если ты об этом. А если бы у него огонь был, да еще такой силы, я бы с ним в одной комнате сидеть нормально не смог. Правда… – он прикурил и нахмурился, – стало слишком жарко.
– Ох, вы как-то слишком нервничали для обычного допроса, – усмехнулся Укё.
– Мунэхару…
– Извините. – Укё зажал трубку в зубах и поднял руки вверх.
– И все-таки что-то с ним не так… Так ты говоришь, что это он кидался огненными шарами?
– Не могу сказать точно. Они возникали у него сзади, над головой. С равным успехом это могли делать он сам, госпожа Кимура или… кто-то третий. Но точно не мононоке, – Укё улыбнулся и пустил вверх очередное кольцо. На этот раз оно зависло в воздухе.
– Третий? Вот только этого не хватало. Что это может означать?
– Ну… может быть, дух Оды Нобунаги пробудился от такого безобразия? Творящегося прямо под стенами его крепости?
– Ты же пошутил, надеюсь? – Ватару нахмурился.
– Надеюсь… – Укё вздохнул. – Вы же прекрасно знаете, что Оду Нобунагу пока не нашли ни среди живых, ни среди духов.
– Это не значит, что его нет ни там, ни там. Разве что он в аду.
– А это вряд ли. То, что он сделал там, в Хонно, отмывает его от доброй половины грехов.
– Да, пожалуй. Но где-то он должен быть. Раз не проявил себя до сих пор, значит есть причина. Снимать со счетов его не будем. Кто у нас еще с сильным огнем?
– Вы, Такакагэ.
– Это точно не я. У меня алиби есть. Я сидел в кресле справа от тебя. А ты Кимуре звонил, когда обзванивал потенциальных жертв?
– Конечно.
– Хм… кстати, что ты им всем сказал?
– Так и сказал, – Укё пожал плечами, – что это полиция, на вас сегодня ночью планируется покушение с целью убийства, просьба не выходить из дома в ночное время до поимки преступника.
Ватару закашлялся очередной затяжкой:
– Ты что, серьезно?!
– Конечно. Зачем что-то придумывать, когда можно сказать правду?
– Ты же людей до смерти напугал!
– Хм… – глаза Укё блеснули в свете фонарей, – увы. Люди так устроены, что самый лучший способ их убедить что-то не делать – это напугать до смерти.
– На сержанта Кимуру это, по всей видимости, не подействовало.
– Да, похоже на то. Но это ее работа. Хотя… а это ее смена была? Надо проверить.
– О, ты думаешь…
– Я ничего не думаю. Просто проверить надо все. Она молчит про лису и огненные шары. И фонари она грохнула. Это значит, что про силу она знает, и про свою в частности.
– …или ничего не значит. Но ты прав. Так кто еще с огнем?
– Ходзё Соун.
– Этого еще не хватало. Может, лучше Ода Нобунага?
– Не лучше… Санада Юкимура. Но ему сейчас четырнадцать, рано. И профиль не его.
– Ладно, поглядим по спискам. Возможно…
Договорить он не успел.
– Господин Мори!
Они оглянулись.
– Это явно тебя, – ухмыльнулся Ватару, – толпа восторженных фанатов.
С крыльца по ступенькам сбегал местный судмедэксперт, кажется, Ёнедзава. В руках у него была стопочка листов, которыми он махал в воздухе, как флагом.
– Распечатки звонков, вот. По всем жертвам, а это – подозреваемого. Да он только по одному номеру и звонил.
– Спасибо. – Укё протянул руку и взял бумаги. И улыбнулся, добродушно и по-отечески. – Вы большой молодец, господин Ёнедзава. Отличная работа.
