…Хидэёси в юности нередко так зарабатывал на жизнь. Разбивал заранее камнем до крови ногу и бросался под копыта не очень быстро скачущего коня. Выбирая всадника с наиболее добрым лицом. Потом плакал и давил на жалость – выпрашивал деньги. Чаще всего это работало – били его редко, в основном кидали несколько монет.
Даже если настоятель слегка поколотит Юкиту – большой беды не будет.
Хидэёси прополз между сиденьями, свернулся в проходе и накрылся одеялом.
Опять раздался щелчок двери – похоже, вернулся хозяин машины, и через некоторое время Хидэёси ощутил плавное покачивание – они поехали. Все получилось.
Как только автомобиль скрылся за поворотом, Юкита быстро подбежал к месту, где должен был прятаться господин Хидэёси. Его не было.
– Ух… – громко выдохнул Юкита и схватился за телефон. – Мой господин, – быстро сказал он в трубку, – вы меня слышите?
– Да, – отозвался Киёмаса.
– Все получилось. Господин Хидэёси едет с ним. Вызывайте такси. Когда приедет – садитесь и активируйте в своем телефоне программу, которую я туда поставил. Если вы забудете последовательность действий – я на листке записал, что делать. Когда появится движущаяся точка – покажете водителю и скажете, чтобы ехал туда же, куда и она. Скажете…
– Да, я помню: «моя жена села в эту машину».
– И еще что?
– Что?.. А. Точно. «Я заплачу».
– Все. Господин Като, а что делать мне?
– А тебе ждать, парень. Не волнуйся, все пройдет как нужно.
Киёмаса нажал на кнопку, и лицо Юкиты исчезло. Он взял бумажный прямоугольник с написанными на нем цифрами и напечатал их. Нажал вызов.
– Ближайшее время, – сказал он, когда трубку сняли. Нахмурился, взял лист, оставленный Юкитой и отредактированный господином, и тщательно, по слогам, прочитал адрес. И добавил: – Длительная поездка с заездами. – Он понятия не имел, что это значит, но на том конце его явно поняли, потому что сказали «слушаюсь» и «машина прибудет через две минуты».
Киёмаса взял чехол с копьем. Жаль, что собирать его придется на месте – лишняя трата времени. Но в собранном виде оно не влезет в машину – они об этом много думали. И оставалось только надеяться, что мононоке далеко не уйдет.
Киёмаса не хотел называть это существо именем Мицунари. Ему казалось, что это еще больше опозорит его старого товарища. Он не знал, что будет делать, когда все закончится. Возможно, вернется в храм. Или пострижется в монахи, или совсем покинет этот мир. Иэясу говорил, что им снова не стать ками – что же, это не беда. Он и в первый-то раз не то чтобы на это рассчитывал.
«Любой человек может стать божеством, если будет верно следовать своему пути».
Видимо, Киёмаса при жизни выбрал правильный путь. Он и сейчас не сомневался. Сомнения – отрава, разрушающая душу.
Он вышел к калитке. И тут же увидел свет фар. Подошел к подъехавшей машине и наклонился.
– Ты такси? – спросил он.
– Да, господин… – Таксист вдруг удивленно округлил глаза. – О-о, так это вы? Я вас помню: вы в больницу ездили! Вот в таком, – он провел руками вдоль тела, имея в виду, очевидно, одежду. И открыл дверцу. – Садитесь.
Киёмаса сел. Медленно и аккуратно тыкнул пальцем в те картинки, которые появлялись на экране по инструкции Юкиты. Точка на узоре извилистых линий тоже появилась.
– Вот, – он протянул вознице телефон, – ты должен ехать за этой точкой. Моя жена села в эту машину.
– О… обалдеть. Я что, детективное агентство?! – возмутился водитель.
– Я заплачу, – сказал Киёмаса.
– Ладно. Платите двойной ночной, и едем.
– Да, – Киёмаса кивнул, и они рванули с места.
– Последний раз тебя прошу, Мицунари, не делай этого. Затаись, не дай себя обнаружить. Пусть все поверят, что ты исчез. Пусть забудут и перестанут искать.
– Нет. Такое случается лишь раз. Я восстановлю свою силу – я много, много ее накопил. Пусть то тело еще не полностью здорово – что мне до этого? Когда моя месть будет завершена – на что мне потомки? Я не вернусь к ним. Я не позволю Иэясу снова уйти от меня.
– В прошлый раз он пришел к тебе, Мицунари. И ты проиграл. Потому что так же был слишком самонадеян. Отступись.
– Нет. Я заберу силу этой девчонки. И тогда мне не страшен ни Като Киёмаса, ни Токугава. Меня никто не остановит.
– Как хочешь. Тогда оставайся один. Я не желаю прыгать в яму, которую ты себе выкопал.
Машина остановилась. Хидэёси сильнее вжался в пол и снова накрыл одеялом лицо. Дышать было трудновато, поэтому он уже несколько раз рискнул высунуться, надеясь, что сидящий впереди возница не заметит этого. Он знал, для чего это одеяло – настоятель при нем закутался в него, когда голый дополз до своего убежища. Видимо, холод очень досаждает после возвращения обратно в человеческое тело. Это означало, что одеяло точно не понадобится до возвращения мононоке, а значит, Хидэёси мог себя под ним чувствовать в полной безопасности. Впрочем, одна только мысль о том, что Мицунари может на него напасть, вызывала смех. Он и правда смеялся, когда Юкита предложил просто подбросить в машину телефон – ведь отслеживали именно его. Глупый мальчишка – да откуда бы ему знать. Дело не в опасности. Чтобы план сработал, Хидэёси должен быть на месте вовремя.
Хлопнула дверь. Настоятель вышел и, по всей видимости, обойдя машину, дернул крышку. Она с едва слышным шелестом открылась. Хидэёси затаил дыхание. Вновь послышалось шуршание, и на него сверху плюхнулось что-то мягкое, как тряпка. «Он раздевается», – понял Хидэёси. Интересно, сколько времени занимает трансформация? Успеют ли подойти все действующие лица? Он надеялся, что да.
Машина закачалась – видимо, настоятель забрался внутрь. Хидэёси напрягся и приготовился, если что, задать стрекача. Через перед машины. Но было тихо. Более того, тишина повисла такая, что в ней исчезли все звуки ночи. Стрекотание цикад, далекий шум проезжающих автомобилей. Такая тишина, наверное, бывает… в могиле. Хидэёси почувствовал, как по телу поползли мурашки. Нет, это был даже не страх, что-то другое, первобытное, зашевелилось внутри. И приказало: «замри». А его и не надо было уговаривать: кажется, что он даже кровь в венах притормозил, чтобы сердце билось не очень громко. И тут, как из черной ямы смерти, на него дохнуло запахом кислой гнили, а потом – смрадом мокрой грязной шерсти. И такой поток животной, всепоглощающей ярости он ощутил, что душу разорвало надвое: одной половинке хотелось бежать с воплями без оглядки, а другой – вцепиться зубами в любого, кто окажется поблизости, и рвать, рвать, рвать, глотая горячую кровь.
…Проклятый, мерзкий Иэясу! Вырвать его черное сердце и жрать его, давясь. От хохота и счастья, от невыносимой легкости и беспредельной сытости покоя. Разрывать нежную плоть клыками и захлебываться горячей кровью и…
