4
Провал штурма настолько обескуражил персидскую армию, что афганцы смогли восстановить разрушенные части валов и стен, не встретив препятствий со стороны персов. В ближайшее время, кроме отдельных попыток проникнуть в крытые галереи, которые делались вновь прибывшими войсками по приказу первого министра наугад и безрезультатно, с крупными потерями, персидская армия ничего не предпринимала. Напротив, начались дипломатические переговоры с правителем Герата Камран-Мирзой или, вернее, с его всесильным министром Яр-Мухаммедом. Начался обмен письмами, с той и другой сторон посылались уполномоченные. Яр-Мухаммеда заверяли, что ему нечего опасаться за свою жизнь, если он сдаст Герат шаху и покорится ему. Во время этих переговоров между афганскими и персидскими солдатами установилось молчаливое согласие о перемирии. Афганцам продавали масло, соль и даже туры и фашины, поскольку в городе не хватало топлива.
Однажды шах послал к Яр-Мухаммеду его захваченного в плен брата Шер-Мухаммеда, но визирь отказался от встречи, осудив брата как предателя и отрекшись от него. Однако Шер успел передать брату предупреждение, что, когда войска шаха возьмут город штурмом, его повесят, как собаку, а его женщин и детей публично обесчестят погонщики мулов. Также он признался, что в случае продолжения сопротивления казнят и его самого. На последнее предупреждение Яр-Мухаммед ответил, что будет только рад, если шах казнит брата и избавит его от необходимости сделать это самому.
Персы даже предлагали афганцам союз, уверяя, будто «нынешняя кампания направлена не столько против Герата, сколько против Британской Индии, и если осажденные присоединятся к нему, он сам поведет их на Индию, чьи богатства потом они поделят между собой. Последнее предложение, как считал Поттинджер, исходило от Симонича». У нас нет никаких документальных подтверждений этому.
Как бы то ни было, Яр-Мухаммед ни на какие сделки не шел, заявляя, что лучшим доказательством отсутствия враждебности персов стало бы снятие осады. Однажды Яр-Мухаммед даже сам встретился с представителем шаха на краю рва у крепостного вала, однако переговоры тут же прервались, едва афганец понял, что шах желает только одного — официального заявления Камрана о подчинении его Персии перед фронтом всей персидской армии. Впрочем, последний большую часть времени был слишком пьян для того, чтобы не только проявлять интерес к переговорам, но даже и просто появиться перед солдатами.
Все дипломатические переговоры со стороны Яр-Мухаммеда были лишь фикцией; единственная их цель состояла в том, чтобы водить за нос первого министра. Перед своим отъездом из персидского лагеря Мак-Нил не напрасно советовал Яр-Мухаммед-хану потерпеть и выждать несколько месяцев, пока Англия не найдет способа освободить его от персидской армии. И действительно, английская дипломатия действовала со всех сторон. Пальмерстон надавил на русского министра иностранных дел Нессельроде, 16 мая 1838 года передав ему через английского посланника в Петербурге маркиза Кланрикарда ноту протеста, в которой указал русскому вице-канцлеру, что «граф Симонич с 1836 года склоняет шаха завоевать Герат, а теперь, в лагере под Гератом, руководит осадой. Один из русских агентов, Вахович или Омер-Бей
[6] служащий в Оренбургском штабе, является пособником афганского эмира в восстании его против Англии».
Кроме того, поскольку этой мерой Британия ничего не добилась тотчас же, англичане решили обострить ситуацию еще более решительно. А поскольку посылать воинские подкрепления через Афганистан было слишком опасно, да и заняло бы много времени, решено было отправить экспедиционный корпус в Персидский залив. Угроза на другом конце владений могла, как предполагалось, заставить шаха ослабить свою хватку в Герате.
Девятнадцатого июня британские войска, не встретив сопротивления, высадились на острове Харк у входа в Персидский залив, в непосредственной близости от персидского побережья. По стране понеслись дикие слухи о крупной британской армии, которая идет на столицу, по пути захватывая города один за другим. В то же самое время вернувшийся в Тегеран Мак-Нил послал одного из своих помощников, полковника Чарльза Стоддарта, под Герат, чтобы предупредить шаха о тяжелых последствиях, ожидающих его в случае продолжения осады.
Стоддарт прибыл в лагерь шаха уже в начале августа с нотой, начинавшейся следующими словами: «Британское правительство рассматривает действия против Афганистана, в которые оказалось вовлеченным Ваше Величество, враждебными по отношению к Британской Индии…» И далее, помимо официальной информации о захвате острова Харк, нота обращала внимание шаха на то, что следующие шаги Британии будут зависеть от его дальнейших действий под Гератом, и предлагала не слушать более «дурных советов недоброжелательных людей», вдохновляющих его брать город.
К удивлению Стоддарта, считавшего, что шах находится под сильным влиянием русских, тот принял его сердечно. Стоддарт прочел ноту, сразу переводя ее на фарси, однако, когда дошел до упоминания о «недоброжелательных людях», шах прервал его вопросом:
— Вы хотите сказать, что если я не уйду от Герата, то начнется война, не так ли?
Стоддарт ответил, что именно так.
Отпуская Стоддарта, шах пообещал рассмотреть его требования и через два дня дал ответ:
— Мы согласны со всеми требованиями британского правительства. Мы не хотим войны. Если бы мы знали, что этот поход грозит потерей вашей дружбы, мы не стали бы его предпринимать, — лукаво заявил персидский владыка.
Несчастный Мохаммед-шах, слишком слабый характером, чтобы отстоять свои права, покорился судьбе. Он внял угрозам Англии и решил снять осаду. Литейную мастерскую в лагере разрушили, гигантские пушки распилили на куски, чтобы взять с собой хотя бы металл. Девятого сентября персы подожгли фашины и все деревянные сооружения в окопах, а также сам лагерь, и персидская армия после десятимесячной бесполезной осады покинула равнину Герата и отправилась в обратный путь, в Мешхед. Афганцы и не думали преследовать персов. Они поспешили ограбить персидский лагерь и с триумфом проводить полковника Стоддарта в город, где ему был устроен блестящий прием, а он не скупился на обещания жителям от имени Англии. По всей видимости, именно Стоддарт доложил наверх и подробности о деятельности в Герате лейтенанта Поттинджера.
«Когда в Лондоне и Калькутте стало известно о роли субалтерна в защите Герата и крушении планов русских, — пишет Хопкирк, — в адрес Поттинджера обрушился такой же шквал всеобщего восторга, как пять лет назад на Бернса после его возвращения из Кабула и Бухары. Много лет спустя подвиг Поттинджера был увековечен писателем-романтиком Модом Дайвером в ставшей в свое время бестселлером книге „Герой Герата“. Но самый большой комплимент Поттинджер получил, по иронии судьбы, от самого шаха. Считая присутствие Поттинджера в Герате главной причиной неудачи, он потребовал от Мак-Нила приказать субалтерну покинуть город. В обмен ему гарантировался безопасный проход через позиции персов. Однако Мак-Нил ответил, что Поттинджер не является его подчиненным, и подобного приказа он отдать не вправе. Это может сделать только Калькутта. Тогда шах попытался договориться с жителями Герата, заявив, что никакой речи о снятии осады не будет до тех пор, пока среди них находится английский офицер. Это также ничего не дало: Яр-Мухаммед боялся, что он потеряет столь ценного советчика, а осада возобновится под любым другим предлогом».
