Помимо британских и индийских частей имелась и небольшая армия самого Шуджи. В нее входили два батальона кавалерии и четыре батальона пехоты со взводом конной артиллерии. Командовал армией английский бригадный генерал Симпсон. Это было сделано по совету Бернса, который указал Окленду, что шах Шуджа будет более приемлем для соотечественников, завоевав трон во главе собственных войск, а не только силой британских штыков. Однако афганцев в армии Шуджи было мало — большинство составляли индийцы, обученные и руководимые британскими офицерами и содержащиеся на британские деньги.
Британская армия вошла в Афганистан через Боланский перевал в самом начале 1839 года. Сэр Александр Бернс, двигавшийся со штабом этой армии в качестве политического советника, угрозами, увещеваниями и взятками всячески старался облегчить ей путь. Переход через Пенджаб и Хайберский перевал был, конечно, значительно короче, но в последний момент Ранджит Синг вдруг отказался пропустить войска через свои территории. Пришлось двигаться через Синд, значительно южнее. Правители Синда тоже не хотели пропускать англичан, ссылаясь на договор с Британией, согласно которому никакие военные силы не могли передвигаться вверх по Инду. Однако им быстро разъяснили, что теперь сложилась чрезвычайная ситуация, и в случае неповиновения пригрозили ужасными последствиями.
Правитель Синда, видя безвыходность сложившейся ситуации, попросил хотя бы заплатить за проход британских войск двадцать пять лаков рупий (четверть миллиона фунтов стерлингов), но его требования были проигнорированы. Прибывшие к берегам Карачи бомбейские войска в сопровождении семидесятичетырехпушечного военного корабля «Уэлсли» штурмом взяли город, сначала обстреляв его, а потом практически полностью уничтожив отчаянно сопротивлявшийся трехтысячный гарнизон. В живых остались только двадцать человек. Одновременно главнокомандующий Коттон отдал приказ двинуть бенгальские части и на столицу Синда — Хайдарабад. Вот так вела себя в Азии «исключительно мирная империя».
У вождей племен белуджей, чьи земли проходили британцы, Бернсу удалось купить гарантии безопасности перехода войск через Боланский перевал, однако почти все, кто отстал, будь то курьеры или крупный рогатый скот, пали жертвами поджидавших их в укромных местах разбойничьих банд. Да и для основных колонн переход оказался гораздо труднее, чем ожидалось. Предполагали, что армия будет кормиться главным образом за счет местных сельскохозяйственных ресурсов, но последний урожай уничтожила засуха, и даже самим крестьянам пришлось выживать за счет диких растений, часто добываемых лишь в результате долгих и тщательных поисков. В армии началась острая нехватка продовольствия, что привело к значительному снижению морального духа солдат. «Из-за нехватки продовольствия скоро возникли опасения за здоровье и моральный дух войска», — писал сэр Джон Кэй.
Хопкирк пишет: «Бернсу удалось вовремя исправить это кажущееся несчастье начала кампании: по заоблачным ценам подполковник купил у белуджей десять тысяч овец, восстановив тем самым силы и дух войск». Русские источники дают другую картину: пройдя через страну, британская армия вытоптала своими шипованными сапогами остатки урожая и израсходовала почти всю воду, чем обрекла Келатское ханство на голод.
Хан белуджей тем временем открыто говорил, что если даже англичане и сумеют возвести на трон Шуджу, то заставить афганский народ поддерживать его они не смогут никогда и в конце концов потерпят полный крах. Другими словами, англичане затеяли дело «огромное и трудноисполнимое». Вместо того чтобы довериться афганскому народу и Дост-Мухаммеду, англичане «пренебрегли ими и наводнили страну иноземцами». Он настаивал на непопулярности Шуджи среди соотечественников и на том, что лучше следует указать Дост-Мухаммеду его ошибки, «если он виноват в чем-то, и исправить собственные». Так и видишь надменное лицо британского офицера, не желающего даже вести подобные разговоры.
Макнотон был совершенно уверен и не раз заверял в этом лорда Окленда, что возвращение Шуджи будет встречено афганцами с восторгом. Однако пока никаких признаков восторга не наблюдалось. Когда же англичане достигли Кандагара, южной столицы страны, где правил один из братьев Дост-Мухаммеда, произошла и первая реальная проверка популярности британской марионетки. При подходе к городу Макнотон и командующий экспедиционным корпусом сэр Джон Кин узнали, что его правитель покинул столицу и отправился на север. Теперь какое-либо сопротивление казалось маловероятным, и корпус получил приказ задержаться, чтобы сложилось впечатление, будто Кандагар возвращен Шудже его собственными войсками. 25 апреля Шуджа с Макнотоном вошли в город без единого выстрела. Посмотреть на шаха собралась большая толпа любопытных; мужчины стояли на улицах, а женщины усыпали крыши домов и балконы. Под ноги шаху бросали цветы и кричали: «Кандагар освобожден!», «Мы ждем от тебя защиты!», и он с триумфом проследовал по городу.
Макнотон торжествовал: прав оказался он, а не Бернс. «Шах, — рапортовал он в тот же вечер лорду Окленду, — был встречен с чувствами, доходившими едва ли не до обожания». Бескровная победа Шуджи и восторженные приветствия, которые ее сопровождали, давали надежду на то, что Дост-Мухаммед не сможет защитить Кабул и будет вынужден бежать. Дабы народ мог свободно выразить свою преданность новому правителю, Макнотон решил организовать торжественный прием на открытом воздухе за городскими стенами. Предполагался также блестящий военный парад, на котором войска генерала Кина должны были в торжественном марше пройти перед Шуджей, стоявшим на платформе, закрытой от палящего зноя цветастым тентом. В назначенный день на рассвете Шуджа выехал к месту построения британских и индийских войск, где его уже ждали Макнотон, Кин, политические советники и офицеры. Он поднялся на помост, войска отсалютовали, прогремел залп из сто одного орудия, и парад начался.
Это происходило 8 мая 1839 года. Восьмитысячное войско прошло в следующем порядке: бенгальская дивизия, британский батальон, батальоны бенгальской туземной пехоты, английская уланская бригада, бенгальская легкая кавалерия, колонна бомбейской дивизии и британские пехотные батальоны со знаменами, на которых были изображены сфинксы — свидетельство участия в боях с Наполеоном.
Торжество удалось на славу, если не считать одной мелочи: посмотреть на это зрелище и выказать уважение Шудже пришли не более сотни афганцев. «Все это дело болезненно провалилось… ничтожное число афганцев, пришедших поприветствовать своего нового повелителя, должно было послужить зловещим предупреждением шаху Шудже о том, что он не может рассчитывать на привязанность народа. Это горько разочаровало его главных европейских сторонников», — писал Кэй. Более того, в день парада афганцами были убиты два английских офицера 16-го уланского полка, отправившиеся половить рыбу на реку Аргандаб.
Быть может, все это и расстроило Макнотона, однако неудачи он не признал. В конце концов, восторженную преданность афганцев или по меньшей мере тех, кого следует принимать здесь в расчет, всегда можно купить за британское золото. Он уже не раз убеждался в этом, щедро раздавая деньги вождям племен, по чьей территории они проходили. «Раскрыв казну, он щедрой рукой раздавал во все стороны ее содержимое», — писал Кэй. Однако никакое золото не помогло им купить лояльность следующего на их пути города. Газни с его мощной крепостью на высокой горе славился своей неприступностью по всей Азии. Крепость Газни когда-то была столицей Газневидской империи; своего расцвета город достиг в XI веке при Махмуде Газневи.
