Армия Инда подошла к Газни 21 июля 1839 года. Изучив его толстые крепостные стены, достигавшие в высоту двадцати метров, генерал Кин и его инженеры поняли, что столкнулись с весьма серьезной проблемой. Афганская крепость оказалась гораздо мощнее, чем предполагалось. Тем более что, оставив осадные орудия в Кандагаре, генерал Кин теперь располагал лишь легкими полевыми пушками, которые вряд ли могли произвести впечатление на защитников могучей твердыни. К тому же у англичан снова начались проблемы с продовольствием, а доставка к Газни тяжелых осадных орудий, которые пришлось бы тащить от Кандагара волоком, заняла бы не одну неделю.
Однако можно было попробовать взять город и без них, разрушив мощным взрывом какие-нибудь из ворот крепости. Задача была почти самоубийственной, ведь любому, взявшемуся заложить взрывчатку и поджечь фитиль пришлось бы действовать на виду у защитников, расположившихся на крепостных стенах. Такое задание требовало исключительной смелости. Возглавить небольшую команду саперов поручили еще не совсем оправившемуся от приступа желтухи молодому лейтенанту Генри Дюрану из бенгальских инженерных войск. Сразу же возник вопрос, какие именно ворота лучше всего взорвать. И тут англичанам повезло. В качестве местного офицера разведки корпус сопровождал молодой друг и протеже Бернса Мохан Лал, сумевший установить контакт с одним из защитников города, которого знал прежде. От предателя он узнал, что все ворота, за исключением ворот Балоль, к которым подходила дорога из Кабула, заложены изнутри кирпичом и практически неприступны. Генерал Кин со штабом сразу же принялся за разработку планов штурма.
Пока британцы ожидали решения своих офицеров, афганцы произвели небольшую вылазку. Отряд афганской кавалерии подскакал едва не к самому шатру Шуджи, несмотря на потерю почти половины всадников. В последнюю минуту шаха спас подоспевший с двумя английскими ротами капитан Джеймс Утрам. Англичанам удалось даже взять пленных и захватить знамя. Знамя понесли перед шахом, но тут один из пленных с криком, что шах предал веру, вырвался и в возникшей свалке успел ударить одного из сопровождающих шаха слуг ножом. Взбешенный шах приказал немедленно казнить всех пленных. В самый разгар кровавой резни мимо шахского лагеря проходил британский офицер. Он услышал шум и на всякий случай заглянул в один из шатров. Там, к своему ужасу, он увидел как приближенные Шуджи со смехом и шутками «безоглядно рубили и калечили бедные жертвы длинными кинжалами».
«Пленников было человек сорок или пятьдесят, — писал он позднее, — как молодых, так и старых. Многие уже были мертвы, остальные при последнем издыхании». Несколько человек в ожидании своей участи сидели и стояли со связанными за спиной руками. Пораженный увиденным, офицер тотчас же сообщил об этом Макнотону, но тот не сделал ничего, чтобы остановить побоище. Хотя, возможно, было уже просто поздно. «До того времени Макнотон всячески восхвалял шаха за его гуманность, — отметил Кэй, — но теперь стало ясно, что гуманности шаха не существовало нигде, кроме писем самого Макнотона».
Но вот Кин закончил разработку планов и отдал приказ о штурме Газни. Штурм должен был начаться в ночь с 22 на 23 июля 1839 года, под покровом темноты и за шумом бурных порывов ветра. Отвлекая внимание защитников от кабульских ворот, англичане должны были устроить ложную атаку у дальнего конца крепости, в то время как легкая артиллерия и пехота сипаев с близкой дистанции будут вести огонь по находившимся на стенах защитникам. Нужно было любой ценой отвлечь внимание обороняющихся от кабульских ворот, ибо лейтенанту Дюрану с его саперами предстояло заложить под них мешки с порохом.
К трем часам утра все было готово, и все находились на местах. По сигналу Кина артиллерия и пехота открыли огонь, и один артиллерийский снаряд оторвал голову афганскому солдату прямо на глазах штурмового отряда, поджидавшего в темноте, когда взорвут ворота. Подрывники быстро и бесшумно пробрались к цели, заложили заряды и, оставшись незамеченными, поспешили в укрытие. Остался только Дюран, который должен был зажечь фитиль. С первой попытки фитиль не загорелся, со второй тоже, и на какое-то мгновение Дюран вдруг испугался, что ему придется пожертвовать собой и просто поджечь порох, поскольку все теперь зависело только от его успеха. Однако с третьего раза фитиль зашипел и начал потрескивать. Дюран бросился в укрытие, и через несколько секунд прогремел взрыв.
«Эффект оказался столь же мощным, сколь и неожиданным. Вверх взвился столб черного дыма, а вниз со страшным грохотом полетели огромные массы кирпича и разнесенных в щепу бревен», — повествовал Кэй. Когда грохот взрыва стих, горнист протрубил атаку. Штурмовой отряд под командой полковника Уильяма Денни рванулся сквозь дым, и британские штыки сошлись в жестокой схватке с афганскими кинжалами. Под несущиеся из-за стен громкие крики основные силы англичан снялись с позиций и направились к воротам, но в этот момент в суматохе и темноте произошло нечто, едва не стоившее англичанам победы. Считая, что ворота полностью завалены обломками и люди Денни все еще снаружи, горнист протрубил отход. Атака мгновенно прекратилась, а в это время за стенами штурмовой отряд бился с превосходящими силами врага не на жизнь, а на смерть. Однако ошибку быстро исправили, вновь отдав приказ наступать. И мгновение спустя атакующие, возглавляемые бригадным генералом с саблей наголо, ворвались внутрь крепости и присоединились к людям Денни.
Афганцы сражались с беззаветной храбростью и яростью. К несчастью, им пришлось столкнуться с хорошо обученными европейскими войсками, прекрасно знающими современную тактику штурма, — и столкнуться впервые. Вскоре оборона начала ослабевать. «В неистовом отчаянии афганцы с саблями в руках бросались на атакующих из своих укрытий и орудовали кинжалами с ужасным эффектом, но сразу же натыкались на сокрушительный огонь британской пехоты… В отчаянных попытках пробежать через ворота некоторые бросались на горящие бревна и гибли от огня. Других закалывали штыками на земле. Кого-то преследовали, загоняли как бешеных собак в угол и пристреливали», — писал Кэй. Тех же, кому удавалось прорваться через ворота или перебраться через стену, снаружи добивала кавалерия. Скоро все было кончено, и на крепостных стенах взвились в триумфе полковые штандарты штурмовых отрядов и «Юнион Джек».
«Это была ошеломляющая победа британцев. Потери составили всего лишь 17 человек убитыми и 166 ранеными, из них 18 офицеров. Афганцы потеряли по меньшей мере 500 человек внутри, и еще больше перебила кавалерия Кина снаружи». В городе были обнаружены крупные запасы зерна, муки и других продовольственных товаров. Теперь надежда достичь Кабула стала вполне реальной, поскольку путь к столице Афганистана, лежащей всего в сотне километров к северу, оказался открытым.
Неожиданная и быстрая потеря Газни нанесла сокрушительный удар Дост-Мухаммеду. Посланная им на помощь осажденным пятитысячная афганская конница, выступившая под командованием его сына, повернула назад, чтобы избежать полного разгрома. Союзники Дост-Мухаммеда начали понемногу разбегаться, предпочитая наблюдать за развитием событий со стороны. 30 июля 1839 года Кин вновь выступил в поход, и неделю спустя, обнаружив на пути лишь несколько брошенных пушек, англичане достигли стен Кабула, где узнали, что Дост-Мухаммед бежал. Столица сдалась без единого выстрела.
