Хопкирк пишет: «Выступать с критикой подобных намерений нелегко было даже Бернсу, хотя и он сам, и остальные сторонники наступательной политики в Англии ясно понимали, что на этом русское продвижение на юг не закончится. Следующими жертвами, скорее всего, станут Бухара и Мерв, а затем настанет очередь и Герата. Британцам оставалось теперь лишь одно: воспользовавшись свежеприобретенной базой в Кабуле, устремиться туда первыми. Макнотон считал, что в следующем же мае, едва только стает снег на перевалах Гиндукуша, нужно захватить Балх — важный плацдарм на Амударье. А оттуда уже можно нанести быстрый и эффективный удар по Бухаре, где жестокий эмир держал в тюрьме в нечеловеческих условиях английского посланника полковника Стоддарта.
Далее предметом постоянной заботы Британии должен был стать Герат, который они намеревались оградить от рук персов и русских. После столь далеко идущих планов казалось и вовсе неразумным не использовать своего преимущества, особенно в виду намерения русских захватить Хиву.
Вторая экспедиция России в Хиву на самом деле готовилась очень долго и тщательно, всю вторую половину 1830-х годов. Готовил ее молодой и способный генерал-губернатор Оренбургского края Василий Алексеевич Перовский. Ему было всего сорок с небольшим, и он был полон надежд и стремлений послужить на благо Отечества. Готовил он экспедицию очень обстоятельно, со всеми советуясь, старясь предусмотреть каждую мелочь. Сначала он намеревался выступить ранней весной, пройти весь путь до Хивы в 50 дней, сделать дело и к зиме вернуться домой. Пехоту предполагалось везти на верблюдах: если в корзинах, то по три человека на животное, а если в длинных повозках на высоких колесах с широкими ободьями, то по восемь и десять человек на каждое. Но потом стали вспоминать всевозможные исторические примеры зимних походов, например, Чингисхана, прошедшего с двухсоттысячной армией по заснеженной пустыне Гоби для покорения Китая (1211 г.), или Тамерлана, обычно начинавшего свои нашествия к Сибири или к Уралу именно зимой. Вспомнили и зимний поход воевод Ушатого и Курбского в 1499 году (при Иване III) к берегам Иртыша и Оби, когда русским пришлось пройти на лыжах более трех тысяч километров. Да и зимняя кампания 1812 года также казалась многим доказательством того, что «морозы русскому человеку нипочем». Бекович же во время своего похода очень много пострадал от жары.
Наконец, в январе 1838 года по распоряжению Перовского был произведен набег состоящего из пяти сотен отряда уральских казаков в направлении на Мангышлак. Казаки в течение шести недель успешно преодолели расстояние более чем в тысячу двести километров и, внезапно появившись у киргизских аулов, нанесли им сокрушительное поражение, а затем вернулись в Оренбург. На всю экспедицию было затрачено около тысячи рублей, что частично возместили военными трофеями. Воинственные до сего времени киргизы были напуганы и перестали делать грабительские набеги на наши территории, поняв, что непроходимые до сих пор зимние степи более не являются для нас преградой. Правда, здесь все же следует отметить, что эта вылазка была осуществлена исключительно на лошадях, привыкших к водопоям из талого снега. А также и то, что зима 1837–1838 годов была мягкой, температура не опускалась ниже десяти — пятнадцати градусов.
Забавно также отметить, особенно в русле все нараставшего англо-российского противостояния, тот факт, что наши генералы даже советовались с большим военным авторитетом того времени — английским главнокомандующим, железным герцогом Веллингтоном. И Веллингтон также высказался в пользу зимних походов, мотивируя это тем, что при прохождении через безводные степи вода будет всюду под ногами в виде снега. Словом, вопрос решился в пользу зимы.
В удаче предприятия никто не сомневался: хивинцев считали не воинственными, в верность войска из туркмен не верили, в верность артиллеристов из русских пленных — еще менее, хивинского оружия не боялись, зная, что огнестрельного оружия в Хиве мало, что порох плохой и что ядра не отвечают калибру орудий и потому загоняются с войлоком. Весь вопрос состоял только в том, как добраться до этого разбойничьего гнезда, а уж в том, чтобы разнести его, никто не видел проблемы.
Англичане впервые узнали о подготовке экспедиции Перовского в Хиву летом 1839 года, за три месяца до ее отправления. Предупреждение пришло из самой Хивы, от хана, к которому слухи просочились через его разветвленную сеть шпионов. Информацию о готовящемся походе доставили британские агенты, вернувшиеся из Хивы с известием о том, что русская армия — по слухам, до ста тысяч человек — уже готова выступить из Оренбурга. Старший английский офицер в Герате майор д’Арси Тодд немедленно послал курьеров в Тегеран и Кабул, дабы поскорее известить начальство. Одновременно он решил и сам сделать для предотвращения перехода Хивы в руки русских все возможное. Но поскольку свой пост в Герате майор оставить не мог, он решил отправить в Хиву толкового штабного офицера капитана Джеймса Эбботта, велев ему начать переговоры с наступающими русскими от имени хана.
Поскольку согласие хана отпустить всех русских рабов выбивало из рук Санкт-Петербурга предлог для вторжения на территорию Хивы, англичане посчитали, что можно с легкостью устранить угрозу ханскому трону. Эбботт должен был любой ценой убедить хана в настоятельной необходимости избавиться от рабов до того, как Перовский продвинется настолько, что не захочет повернуть назад. Переодевшись афганцем, Эбботт один выехал в раскинувшуюся в пятистах километрах к северу Хиву в канун Рождества 1839 года.
А тем временем все приготовления к экспедиции наконец закончились. Всего в отряде было пять тысяч триста двадцать пять человек при двадцати двух орудиях и четыре ракетных станка. Экспедиция на Хиву выступила из Оренбурга 26 ноября. Войскам, собранным на городской площади, объявили следующий приказ: «По высочайшему Государя Императора повелению я иду с частию вверенных мне войск на Хиву.
Давно уже Хива искушала долготерпение сильной и великодушной державы и заслужила, наконец, вероломными, неприязненными поступками своими грозу, которую сама на себя навлекала…
Товарищи! Нас ожидают стужа и бураны и все неизвестные трудности дальнего степного зимнего похода; но забота обо всем необходимом по возможности предупредила крайности и недостатки, а рвение ваше, усердие и мужество довершат и победу» и т. д.
Таким образом, войскам впервые официально сообщили о стоящей перед ними задаче непосредственно перед выступлением, хотя слухи о подлинной цели экспедиции гуляли уже давно
[7].
Поначалу все шло согласно плану.
Отряд выступил из Оренбурга четырьмя колоннами, по одной колонне в день, и к 6 декабря все они соединились близ Караванного озера. Затем, после двухдневного отдыха, все отряды выступили вверх по правому берегу реки Илек, уступами или эшелонами, на четверть или на полперехода один за другим, придерживаясь этого расстояния и на ночлегах.
