Элфинстон должным образом выполнил его требования и помимо того дал еще и рекомендацию, как вести переговоры с афганцами. Длинное перечисление бедствий гарнизона, которые Макнотон и сам уже хорошо знал, заканчивалось следующим образом: «После более чем трех недель осадного положения, при явной нехватке снаряжения и фуража, при ослаблении войск большим количеством раненых и больных, при трудностях обороны большого и неудачно расположенного лагеря, с наступлением зимы, имея перерезанные противником коммуникации и находясь среди враждебно настроенного населения, полагаю, что далее удерживать наши позиции в этой стране невозможно». Беспросветность генеральской оценки усугубляли и дополнительные, вскоре после этого полученные сведения. Во-первых, Акбар предупредил население, что любой афганец, уличенный в продаже англичанам амуниции или продовольствия, будет немедленно казнен. Во-вторых, долгожданная спасательная экспедиция с юга была остановлена большими снегопадами и не могла попасть в Кабул раньше весны.
Заручившись мрачным прогнозом генерала, Макнотон принялся составлять срочную депешу лорду Окленду, расписывая всю серьезность сложившейся ситуации и взваливая ответственность на военных, обвиняя их в непрофессионализме и трусости. «Наши запасы продовольствия через два-три дня иссякнут, и военное командование настоятельно советует мне сдаться. Но до самого последнего момента я на это не пойду», — писал он, демонстрируя скорее позу, чем отвагу. Макнотон все еще был убежден, что сможет перехитрить афганцев, играя на разногласиях, существовавших, по его сведениям, среди их вождей. Поэтому в ответ на предложение перемирия для обсуждения условий и сроков сдачи он попросил прислать делегацию. Сцены во время переговоров происходили невероятные: толпы вооруженных до зубов афганцев перебирались через невысокие стены лагеря и устраивали братание с солдатами английских и индийских частей. Многие приносили свежие овощи и угощали ими тех, кого еще несколько часов назад пытались убить. Сначала даже возникли подозрения, что в овощах спрятаны какие-нибудь шипы, колючки или яд, но тщательная экспертиза показала необоснованность этих подозрений.
Афганские парламентеры прежде всего потребовали выдачи Шуджи, надежно укрывшегося за мощными стенами и валами Бала Хиссара. Ему обещали сохранить жизнь, хотя ходили слухи, будто его решили ослепить, дабы впредь он никогда уже более не претендовал на афганский трон. Затем афганцы потребовали разоружения, и вывода из Афганистана всех британских солдат, и возвращения Дост-Мухаммеда. Во избежание обмана предлагалось в качестве заложников задержать британских офицеров с семьями до тех пор, пока все войска не покинут страну, а Дост-Мухаммед благополучно не вернется в Кабул. Само собой разумеется, для Макнотона такие требования оказались совершенно неприемлемыми. С этого момента эйфория и братания прекратились, и обе стороны прервали переговоры, с озлоблением грозясь возобновить военные действия.
Через несколько дней состоялась вторая встреча на берегу реки Кабул, примерно в километре от лагеря. Афганскую делегацию, представлявшую большинство ведущих племенных вождей, возглавлял сам Акбар. На этот раз Макнотон выдвинул собственные предложения, прочитав подготовленное на фарси заявление: «Принимая во внимание недавние события, которые со всей очевидностью показали, что продолжительное пребывание британской армии в Афганистане для поддержки Шуджи-шаха вызывает недовольство значительной части населения, а также то, что при отправке войск британское правительство не имело никакой иной цели, кроме обеспечения целостности, блага и процветания Афганистана, мы не испытываем никакого желания оставаться здесь долее, если наше присутствие противоречит указанным целям». Короче, англичане согласились немедленно вывести все войска, если афганская сторона гарантирует их безопасный проход к границе. Шуджа-уль-Мульк, с которым никто не удосужился обмолвиться даже парой слов, должен был оставить трон и возвращаться вместе с англичанами в Индию. Акбар должен был лично сопровождать войска до границы и лично отвечать за их безопасность, в то время как в Кабуле останутся заложниками четыре британских офицера, но без семей. После безопасного прибытия британского гарнизона в Индию Дост-Мухаммед будет отправлен в Кабул. Напоследок выражалась надежда, что две нации, несмотря на недавние события, останутся друзьями, и Афганистан, при условии отсутствия союза с другими государствами, будет получать британскую помощь. Обсудив между собой предложения Макнотона, афганцы единодушно дали принципиальное согласие, и сразу же, до наступления зимы, началась подготовка к эвакуации гарнизона и выполнению других частей соглашения.
Удовлетворительные условия делали капитуляцию своеобразным мирным договором, но Макнотон, интриган до мозга костей, на этом не успокоился и затеял еще одну отчаянную азартную игру. Политиканство — штука заразная. От Мохан Лала он узнал, что некоторые из влиятельных вождей, втайне опасаясь возвращения Дост-Мухаммеда, искусного и жесткого правителя, предпочитали видеть на троне более слабого и послушного Шуджу. И они-то, не в пример Акбару, не спешили увидеть, как уходят не скупящиеся на щедрые подачки англичане. И вот, когда дело дошло до необходимости предстоящего неизбежного отъезда Шуджи, эти вожди, как и предполагал Макнотон, всерьез задумались. И наместник, еще раз пользуясь Мохан Лалом как посредником и обещая щедрое вознаграждение, попробовал расколоть афганские группировки. «…Если хотя бы какая-то часть афганцев пожелает, чтобы наши войска остались в стране, я буду вправе свободно нарушить обязательство вывода войск, ссылаясь на пожелания афганского народа», — внушал он своему кашмирскому наперснику.
Несколько дней неутомимый Мохан Лал лихорадочно пытался разжечь соперничество среди афганских лидеров и настроить против Акбара как можно больше вождей. Макнотон, как утверждает Кэй, знал, что никакого реального единства между афганцами нет, а существуют лишь временные союзы различных группировок. После чего Кэй добавляет: «Это не просто — свести в одно ясное и понятное целое все многочисленные схемы перемен и переустройств, которые в последнее время занимали внимание наместника… Он склонялся к сделке то с одной, то с другой стороной, нетерпеливо хватаясь за любую новую комбинацию, которая, казалось, обещала больше, чем предыдущая». Однако ждать признаков того, что его стратегия сработала и Акбар со своими сторонниками начали ощущать мощный нажим изнутри, пришлось недолго.
Вечером 22 декабря принц послал в британский лагерь секретного эмиссара, чтобы передать Макнотону совершенно новое предложение — предложение, которое можно было назвать потрясающим. Шудже дозволялось остаться на троне, но при этом его визирем должен был стать Акбар. Англичане оставались в Афганистане до весны, после чего должны были уйти как бы по собственной воле, спасая тем самым репутацию. В то же время организаторов убийства Бернса передавали англичанам для наказания. Взамен всего этого Акбар просил лишь триста тысяч фунтов единовременно плюс ренту в 40 тысяч фунтов и обещание британской помощи для борьбы с его личными противниками.
Было ясно, во всяком случае, так показалось Макнотону, что Акбара принудили к такому компромиссу партии, которые этот ловкий британский политик при помощи Мохан Лала и обещаний английского золота уговорил предпочесть правление Шуджи-уль-Мулька, и наместник восторжествовал. Он спас англичан от унижения, гарнизон от резни, шаха от потери трона, а свою собственную карьеру от краха. Тайную встречу, на которой предполагалось заключить это соглашение, назначили на следующее утро. Той же ночью Макнотон набросал примечания к меморандуму Элфинстона, в которых указывал, что дела с Акбаром удалось уладить, и все неприятности закончились.
