И вот в мае 1871 года русские войска под командованием генерала Колпаковского вошли в долину Или и разбили пытавшиеся остановить их более чем вдвое превосходящие силы туземцев. Двадцать девятого июня султан капитулировал, и 4 июля русские войска вступили в столицу долины Или — Кульджу. В Санкт-Петербург полетела шифрованная депеша: «Так как китайское правительство не в состоянии выслать своих войск для принятия от нас занятых провинций, а высылать одних сановников, без поддержки их вооруженною рукою, весьма основательно опасается, то, во исполнение высочайшего повеления, дальнейшие действия наши решено направить не для восстановления маньчжурской власти, а лишь для утверждения спокойствия и порядка на наших границах».
Долина Или после изгнания китайцев из Туркестана оказалась настолько оторванной от китайских застав, что Пекин ничего не знал о русском вторжении в нее до тех пор, пока не получил официального уведомления об этом из Санкт-Петербурга. Китайскому императору сообщили, что царские войска очистили долину Или от мятежников и будут удерживать ее до тех пор, пока он или кто-либо другой не сможет защитить этот район от незаконных посягательств, в том числе и Якуб-бека. Китайцев это не убедило, и они потребовали немедленно восстановить там свою власть. Санкт-Петербург ответил, что непременно сделает это, как только китайский император пришлет в провинцию достаточное количество войск, способных обеспечить в провинции порядок. Китай на тот момент был не в состоянии выполнить этого условия, и провинция Или фактически осталась в руках России.
Британцы и, вероятно, китайцы тоже, конечно же, не поверили в то, что Россия искренне обещает вернуть эти плодородные земли законному владельцу — Китаю. Английские специалисты считали провинцию Или очень важной в стратегическом отношении, приравнивая ее по значению к Хайберскому перевалу для Афганистана. Но долина Или имела не только стратегическое значение: геологи прекрасно знали о богатых залежах в этих местах полезных ископаемых. Одновременно долина служила и главной житницей этого пустынного района — такой факт едва ли мог ускользнуть от внимания военных. Кроме того, Россия теперь оказалась фактически в непосредственном пограничном контакте с владениями Якуб-бека, что, естественно, облегчало русским ведение переговоров с главой Кашгарии.
Весной 1872 года к кашгарскому двору прибыл высокопоставленный чиновник. Он намеревался в обмен на открытие русским купцам кашгарских рынков на особо благоприятных условиях — при одновременном ограничении доступа туда англичан — предложить Беку полное признание его власти. На сей раз переговоры прошли успешно, или, по крайней мере, так казалось. И Россия, воодушевленная своими успехами, в начале следующего года заключила с Англией соглашение об урегулировании давних разногласий по линии северной границы Афганистана, которое касалось суверенитета обширных отдаленных областей Бадахшан и Вахан в верховьях Амударьи, где русские заставы ближе всего подходили к британской части Индии. Лондон постоянно утверждал, что эти области являются неотъемлемой частью Восточного Афганистана, а Санкт-Петербург оспаривал это, указывая на приоритет эмира Бухарского и хана Кокандского.
Пытаясь поставить какой-то предел продвижению русских в Азии, уже в 1869 году Англия выступила с инициативой начать переговоры с Россией о разделе сфер влияния в Азии и создании буферной зоны между владениями Российской империи и Великобритании в этом районе. Предполагалось сделать буферной зоной территорию Афганистана. Эта точка зрения не получила поддержки российской стороны, так как Афганистан претендовал на все территории южнее Амударьи, в то время как Бухара, в свою очередь, считала некоторые из этих районов своими. Поэтому Россия, в сферу влияния которой входила Бухара, не могла поддержать притязания Афганистана. Имевшиеся тогда у Министерства иностранных дел Великобритании материалы подтверждали российскую позицию, о чем свидетельствуют карты, сохранившиеся в Архиве государственных документов Великобритании. На этих картах территория Бухары показана распространяющейся на весь Памир. По всей видимости, англичане уже просто считали их русскими, не разделяя на Бухарские и Кокандские земли и тем самым предвидя переход последнего в руки русских.
Русских же представителей беспокоила возможность продвижения Афганистана на соседние владения Балха, Кундуза и Бадахшана, в связи с чем от Великобритании требовались гарантии сохранения границ Афганистана в том виде, в каком они существовали на момент проведения переговоров, т. е. в 1869 году. На этом этапе стороны так и не смогли прийти к соглашению. В конце 1869 года в Москву прибыл Дуглас Форсайт, и в качестве рубежа, разделяющего сферы влияния двух империй, Англия вновь предложила России определить северную границу Афганистана. Россия дала принципиальное согласие, и переговоры возобновились. Заметим, что во время переговоров министра иностранных дел Горчакова с Форсайтом последний пытался доказать необходимость официального признания правительством России созданного Якуб-беком государства Йеттишар (Семиградия) и его главы. Но на это Форсайт получил решительный отказ.
И вдруг в январе 1873 года неожиданно для британской стороны Санкт-Петербург отступил, признав, что Вахан и Бадахшан могут быть включены в пределы Афганистана. Более того, русская сторона заявила, что сам Афганистан относится не к российской, а к британской сфере влияния, и договор сразу же был подписан. В 1888 году лорд Керзон писал по поводу этого русско-английского соглашения следующее: «По соглашению Горчакова — Гранвилла 1872–1873 гг., единственному дипломатическому акту между Англией и Россией, касающемуся границы в верхнем течении Окса, было решено, что все территории, подчиненные Дост-Мухаммеду в момент его смерти в 1863 г., а также те из них, которые фактически принадлежали Шер-Али в 1872 г., следует рассматривать как афганскую собственность. По условиям этой договоренности ханаты Бадахшана и Вахана, после небольшой дипломатической борьбы, были уступлены Шер-Али, причем их северная граница предполагалась проходящей по тому, что тогда считалось северным ответвлением Окса, а именно по реке Пяндж, берущей начало из горного озера, открытого Вудом и известного под названиями озеро Вуда, озера Виктория и озера Сир-и-куль».
Соглашаясь на это разграничение, в России надеялись, что Британия теперь будет препятствовать военным авантюрам афганских правителей за пределами северных границ и подстрекательству единоверцев к военным действиям против русских. Англичане же радовались, считая, что им удалось достичь важной дипломатической победы. Впрочем, граница тогда была всего лишь произвольно проведенной линией на еще более неопределенной карте, а уж относительно неизведанной памирской области Восточного Афганистана никто и вообще ничего не знал, из-за чего обе державы вступят в спор еще не единожды.
Теперь же, успокоив Англию этой неожиданной уступкой, в России на чрезвычайной сессии Государственного совета под председательством самого Александра II было наконец принято решение о третьей военной экспедиции в Хиву. Тайные приготовления к ней шли уже многие месяцы, и вот, после достигнутого соглашения по афганской границе, сложилась наиболее благоприятная ситуация для этого предприятия. Александр II и его советники полагали, что удовлетворение желаний Британии в Афганистане помешает Лондону возражать против захвата Хивы. Однако до Британии дошли определенные слухи о русских приготовлениях, и от Санкт-Петербурга немедленно потребовали гарантий, что в Средней Азии не планируется никаких новых завоеваний. Такие гарантии российское Министерство иностранных дел незамедлительно дало, несмотря на уже готовую к броску на Хиву пятнадцатитысячную армию Кауфмана.
