Когда же начальники передовых постов и чиновники, покровительствуемого Богом правительства поразили сердца их желаний рукою отказа, говоря, что завязывать дружеские сношения силой и посылать миссию с такой толпой и бунтом противно обычаям каждой нации, — они возвратились в Пешавар и теперь заняты организацией похода в Афганистан, разослали прокламации о войне по всем углам и закоулкам и прилагают все свои старания к тому, чтобы подрыть основания Афганского государства.
Несмотря на все это, чиновники нашего богоданного правительства ничего еще не сделали им недружелюбного или враждебного и смотрят на первый их враждебный акт, как на неосмотрительный и неблагоразумный. Но это факт, что чем более мы уступаем, тем враждебнее они делаются.
Британское правительство, в настоящее время, стоит в таком же положении к Афганистану, как 40 лет тому назад, когда посланник славного русского правительства и агент британского правительства приезжали в Афганистан. Покойный эмир, руководимый здравым смыслом, предпочел дружбу Вашего Императорского Величества дружбе британского правительства, вследствие чего Афганистан и выстрадал то, что выстрадал.
Но англичане решились на войну, и подданные богоданного правительства будут защищать свои границы, жизнь и имущество, как только позволят их силы. Посмотрим, чем закончит Провидение эту войну и что оно даст, чтобы ее избегнуть.
Вышеприведенное есть откровенное изложение положения вещей, от начала до конца, что я и пишу для извещения Вашего Императорского Величества. Я надеюсь, что Ваше Величество будете столь любезны, пошлете мне дружескую помощь, соответственную величию Вашего Императорского Величества, для поддержания спокойствия в Афганистане».
Содержание письма было вкратце сообщено Кауфманом в Ливадию телеграммой, а когда известное совещание по афганскому вопросу уже решило вопрос о помощи отрицательно, само письмо было послано туда же с курьером.
Третьего ноября Кауфман отправил Разгонову письмо, в котором передавал приказание дать эмиру совет помириться с англичанами, пока еще не поздно. Однако было уже поздно, 6 ноября эмир получил ультиматум.
«Его высочеству эмиру Шер-Али-хану, наместнику Кабула и зависящих от него стран.
Уважаемый и дорогой друг. Я получил и прочитал письма, которые Ваше Высочество послали мне через посредство моего Наваба-Гулям Хассан-хана.
Вероятно, Ваше Высочество сохранили в памяти, что тотчас по прибытии моем в Индию, я предполагал послать к Вам дружественное посольство с целью убедить Вас в добрых намерениях британского правительства и устранить прежние недоразумения, на которые Ваше Высочество часто указывали.
Оставив это предложение долгое время без ответа, Вы, наконец, отвергли его на том основании, что не можете отвечать за безопасность какого бы то ни было европейского посольства в своей стране, и что принятие британской миссии могло бы дать повод России принудить вас принять и русскую миссию.
Хотя такой отказ принять дружественную миссию и противен практике союзных государств, но британское правительство, не желая стеснять Ваше Высочество, приняло Ваши извинения.
Однако же Ваше Высочество приняли теперь в своей столице русское посольство, и в такое время, когда считали неизбежною войну, в которой Англия и Россия принадлежали бы к противным сторонам. Таким образом, Ваши действия не только противоречили причинам, указанным Вашим Высочеством, относительно непринятия британской миссии, но и придавали Вашему поведению такой вид, будто бы оно побуждалось неприязненными мотивами, по отношения к британскому правительству.
При таких обстоятельствах, помня прежнюю свою дружбу с отцом Вашего Высочества и все-таки желая сохранить с Вашим Высочеством дружественные отношения, британское правительство решило, по миновании времени, требуемого постигшим Ваше Высочество семейным горем, послать к Вашему Высочеству миссию под начальством сэра Невилля Чамберлейна, доверенного и отличенного офицера правительства, лично известного Вашему Высочеству. Конвой, приданный его посольству, не превосходя 200 человек, уступал численностью тому, который сопровождал Ваше Высочество на британскую территорию и не превышал потребности, обусловленной достоинством моего посла. Такие посольства обыкновенны между соседними дружественными государствами и никогда им не отказывают, за исключением случая, когда имеются враждебные намерения. Я послал чрез доверенного посланца письмо, уведомлявшее Ваше Высочество, что миссия, аккредитованная с этой целью, имела дружественный характер, что дела ее были спешные и что она должна двинуться безотлагательно.
Не смотря на это, Ваше Высочество, получив мое письмо, не задумались приказать своим пограничным властям отбросить посольство силою…
На этот враждебный поступок и оскорбление, нанесенное Императрице Индии, в лице ее посланника, Ваши письма не представляют ни оправданий, ни объяснений; нет в них и ответа на мое предложение полного и откровенного соглашения между обоими нашими правительствами.
Вследствие этого враждебного поступка Вашего Высочества я стянул силы Ее Величества на вашей границе.
Но я хочу дать Вашему Высочеству последний случай предотвратить действия войны. Для этого необходимо, чтобы Вами было представлено письменное полное и соответствующее оправдание, и чтобы оно было доставлено на британскую территорию офицером достаточно высокого чина. Далее, так как оказалось невозможным сохранить удовлетворительные отношения между обоими государствами иначе, как если британское правительство будет представлено в Афганистане одинаково (разуметь надо: с русскими), то Вашему Высочеству необходимо будет согласиться принять в Ваши владения постоянную британскую миссию.
Далее существенно, чтобы Вы распорядились о том, чтобы никакой обиды не было причинено тем племенам, которые служили проводниками моей миссии, и чтобы они получили вознаграждение за убытки, причиненные им Вашим Высочеством, и если Ваше Высочество причините им какое бы то ни было оскорбление, то британское правительство немедленно примет меры для их охраны.
Если эти условия не будут приняты Вашим Высочеством окончательно и полностью, и если уведомление о принятии их Вами не будет получено мною до 20 ноября 1878 г. включительно, то в таком случае, я вынужден буду смотреть на намерения Вашего Высочества, как на враждебные, и поступать с Вашим Высочеством, как с отъявленным врагом британского правительства.
Приношу выражение высокого уважения, которое я питаю к Вашему Высочеству и подписуюсь,
Вашего Высочества искренний друг
Литтон,
вице-король и генерал-губернатор Индии.
Симла.
29 октября 1878 года».
Теперь у афганского владыки оставалось только 14 дней на то, чтобы составить ответ и успеть доставить его.
В письме от 6 ноября Разгонов пишет: «Эмир не мог не обратить внимания, что англичане, именуясь его друзьями, уже не называют его эмиром Афганистана, а каким-то „вали “; что он, эмир, мог быть другом Императрицы Индии, но никак не вице-короля, и что наместник индо-британский теперь уже говорит с ним языком властелина своему вассалу».
