Сильно огорчив этим сообщением вице-короля, столь рьяно поддерживавшего отправку Каваньяри, Робертс телеграфировал на ближайший к Кабулу пограничный пост и приказал, не жалея сил и денег, выяснить, что происходит в афганской столице. Долго ждать ему не пришлось. В этот же вечер Робертс узнал, что резиденция взята мятежниками штурмом и все находившиеся там люди после отчаянного, но безнадежного сопротивления перебиты. Спаслись только двадцать два человека, ходивших за фуражом, да одиннадцать человек туземной прислуги.
Беда эта случилась, конечно же, не только из-за солдат, которым задерживали выдачу крупных сумм, обещанных англичанами. Город был и без того наводнен недовольными. В результате творившихся в стране беспорядков большая часть населения Афганистана искала спасения от англичан в Кабуле, и город оказался переполнен. Цены дико поднялись, начались голод и эпидемии, особенно свирепствовал брюшной тиф, процветала дешевая работорговля. И вот, подстрекаемые муллами, недовольные афганские солдаты направились к Бала Хиссару требовать от эмира давно обещанного им жалованья. Там они стали смеяться над отрядами кабульского гарнизона за их поражения от «неверных британцев» в ходе недавней кампании.
Чтобы успокоить войска, эмир приказал выдать плату за месяц, но это никого уже не удовлетворило. Тогда кто-то предложил получить остальное с Каваньяри, чьи деньги, как известно, хранились в английской резиденции, до которой было немногим более двухсот шагов. Каваньяри отказался давать какие-либо суммы, в здание полетели камни, но тех, кто попытался пробиться вперед силой, охрана встретила огнем. Поклявшись отомстить за погибших товарищей, рассвирепевшие афганские солдаты бросились к казармам и вернулись уже с оружием. Резиденция, представлявшая собой лишь несколько огражденных забором одноэтажных деревянных зданий, была со всех сторон окружена домами, с которых можно было вести огонь по защитникам миссии почти в упор. В такой ситуации долго держать осаду невозможно. В результате произошло примерно то же самое, что случилось сорока годами ранее, когда погиб Бернс.
Большую часть дня отряд под командой лейтенанта Гамильтона сдерживал нападавших афганцев. Дворец эмира находился совсем рядом, и там не могли не слышать стрельбу и шум, более того, туда отправили троих посыльных с просьбой о немедленной помощи. И хотя первых двух убили, третий все же добрался до Якуб-хана, который, однако, даже не попытался ни полностью расплатиться со своими отрядами, ни вмешаться в ситуацию любым другим способом. Правда, Якуб-хан послал к осажденной миссии в сопровождении муллы своего одиннадцатилетнего сына Мусахана с Кораном в руках, а затем сипахсалара Дауд-Шаха с адъютантом. Но оба посланца не имели никакого успеха.
Каваньяри не послушал совета, который ему давали накануне, перейти в каменный дом. Там он был бы гарантирован от поджога и мог продержаться дольше. Теперь же, поняв наконец всю невыгодность своей позиции и попытавшись пробиться в каменный дом, он погиб. Все, кто пошел за ним, были перебиты. Вскоре после этого афганцы открыли огонь из двух подвезенных полевых пушек. Согласно английским источникам, Гамильтон немедленно атаковал их и, хотя из-за сильного огня и не смог воспользоваться пушками сам, все же не позволил этого сделать и нападающим. В этой второй вылазке был смертельно ранен врач миссии.
Лейтенант Гамильтон с последними остатками солдат продолжал сопротивляться еще несколько часов, хотя к тому времени уже горели надворные постройки. Наконец нескольким афганцам удалось вскарабкаться на крышу главного здания, которое защитники готовились превратить в свой последний оплот, и после бешеной рукопашной Гамильтон и секретарь миссии были убиты. Осталась лишь дюжина сипаев из Корпуса разведчиков. Афганцы, заявив сипаям, что не хотят причинять им вреда, ибо вся их ярость направлена только против англичан, предложили им сложить оружие и сдаться. Но индийские солдаты, проигнорировав это предложение, во главе с одним из своих офицеров бросились в последнюю отчаянную атаку и погибли все до единого. Надо заметить, что выбора у англичан практически не было: если бы они не сделали этого, потом их расстреляло бы британское правительство.
Как было установлено позднее, за двенадцать часов боя из нападавших погибли не менее шестисот человек. «Анналы какой армии и какого полка могут явить более яркий образец храбрости, чем тот, который явила эта маленькая группа разведчиков, — говорилось в официальном заключении следствия. — Своим подвигом они снискали вечную славу не только в полку, но и во всей британской армии…»
Вечером того же дня, еще не зная о гибели Каванья-ри, эмир послал в Джелалабад к англичанам известие о нападении солдат на миссию. На другой день он послал туда же уведомление, что народ держит его в осаде, и просил помощи.
Седьмого сентября вице-король написал эмиру, что посылает к нему на выручку сильную армию и потому просит оказать ей содействие. Эмир отвечал, что едва уцелел сам с семьей и надеется доказать свою искреннюю дружбу к Англии, примерно наказав убийц Кавань-яри, но на этот раз он ни словом не обмолвился о том, что приглашает для этого в Кабул англичан. Между тем 5 сентября и также за невыплату жалованья взбунтовались три полка в Кандагаре. При этом был убит губернатор. Узнав о новом бунте, в Симле поняли, что от еще сидящего там Стюарта помощи ждать нечего.
Генерал Робертс выехал к войскам, добившись, чтобы в его распоряжении оказались Генри Дюран (политический советник), Томас Бекер (командир передовой колонны) и Чарльз Мак-Грегор (начальник штаба Кабульского полевого отряда). Полученный им приказ требовал скорейшего достижения афганской столицы. Одновременно другим частям было приказано двигаться на Джелалабад и Кандагар, согласно Гандамакскому соглашению, только что возвращенные афганцам. Тем временем эмир поспешно отправил вице-королю депешу с глубочайшими сожалениями по поводу случившегося, а узнав о британском наступлении на столицу, послал главуправительства остановить Робертса и упросить его не продвигаться дальше, гарантируя, что лично покарает ответственных за нападение на миссию и гибель ее членов.
Но британский генерал посчитал, что эмир просто пытается дотянуть до начала зимы и дать афганцам время организовать сопротивление. Поблагодарив эмира за предложение, Робертс ответил: «Уверен, что после недавнего происшествия великий британский народ не захочет лишить британскую армию удовольствия прийти в Кабул и помочь Вашему Величеству назначить такое наказание, какого заслуживает столь ужасное и трусливое деяние». Также он заявил, что по приказу вице-короля британцы обязаны гарантировать личную безопасность его величества и помочь его величеству восстановить мир и порядок в столице.
Двадцать второго сентября генерал Робертс, заключив договор с местными племенами гильзаев о поставке вьючных животных за перевалом, оставил в Курумской долине для обеспечения сообщений Гордона с четырьмя тысячами человек и двинулся без обоза и без провианта, кроме розданного на руки, чрез Шутургарденский перевал к Кабулу.
Двадцать седьмого сентября вечером к передовой части летучего отряда, стоявшего уже в Куши, первом селении за перевалом, прибыл эмир Якуб-хан с сыном и конвоем в двести пятьдесят человек. Это было весьма неосторожно с его стороны. Двадцать девятого ему устроили дурбар, т. е. торжественный прием с королевским салютом, а затем дали почетный караул, практически тут же превратившийся в стражу. Когда эмир вдруг вздумал воротиться в Кабул, его уже не пустили.
