На это 3 апреля Кауфман ответил следующее: «Мне непонятно, какие обстоятельства в Афганистане могут побуждать желать, чтобы Абдуррахман с братьями отправился туда. Мне пока известно, что Якуб-хан желает продолжать борьбу и что народ ему сочувствует. Казалось бы, Абдуррахмана надо не пускать туда и холить до могущей быть в нем надобности».
Однако 6 апреля пришла из Петербурга шифрованная телеграмма такого содержания:
«Предложение отправить Абдуррахмана в Афганистан, кажется, внушено другом Англии. Англичане приостановились движением на Кабул, вследствие нападения на их тыл, хотя отбитого, но с уроном». На этой телеграмме Кауфман надписал: «Я так и думал». Под «другом Англии» имелся в виду русский посол в Лондоне граф Шувалов.
Россия раздумывала долго, и Кауфман, судя по всему, решил-таки попытать судьбу и «отпустить» Абдуррахмана. Ни в чем как следует и точно не определившись, русские вновь стали действовать на авось. И вот что из этого получилось.
В ночь на 27 декабря Абдуррахман-хан, получив берданки на свою свиту в двести пятьдесят человек и накупив револьверов в ташкентских магазинах, покинул Ташкент. В официальном донесении об этом было сказано, что Абдуррахман отпросился в Фергану для свидания с родственниками и бежал оттуда. Однако бывший шахрисябзский бек, а в 1896 году полковник нашей службы Джура-бий свидетельствует, что Абдуррахман жил в Ташкенте по соседству с ним и перед отъездом заходил прощаться. Ничего тайного в его уходе не было, берданки были выданы ему из арсенала. Что касается берданок, то немногочисленные сторонники Абдуррахмана были и в самом деле вооружены новейшими русскими винтовками. Эти винтовки американского производства, переделанные в 1870 году русскими инженерами Горловым и Гунниусом, заряжались с казенной части, были легкими, простыми и отличались значительной скорострельностью; их считали тогда лучшим стрелковым оружием. Афганцы говорили, что двенадцать русских берданок заменяют двести сорок их ружей, так как берданка делает двадцать выстрелов, в то время как афганское ружье только один.
Покинув Ташкент, Абдуррахман перевалил через горы в Пенджикенте, через бухарские владения вышел на Амударью и в феврале 1880 года уже занял Бадахшан, затем Кундуз, где захватил индийский караван и взял с него выкуп в сто двадцать тысяч рупий. В марте он уже подчинил себе весь Афганский Туркестан, и 7 апреля генерал Робертс получил от него письмо, в котором Абдуррахман объявлял, что готов покориться англичанам и решительно отрицал слухи о том, будто он получил от русских помощь деньгами и людьми. К этому времени к Кабулу подтянулся с большей частью своих войск и Стюарт, который, как только сошел снег и дороги стали проходимыми, выступил из Кандагара. По пути он дважды разбил афганцев.
Внезапное появление на сцене нового претендента на трон потребовало от Лондона и Калькутты принятия быстрых решений. Начали срочно обсуждаться планы по поводу будущего Афганистана. Постоянная дислокация оккупационной армии, неминуемо означавшая огромные жертвы и затраты, исключалась теперь категорически, что свидетельствовало все же о здравом смысле англичан. Тем не менее принятое ими поначалу решение также весьма характерно и знаменательно. Бритты решили разорить страну, тем самым создав известные трудности для русских или любого другого потенциального врага, желавшего завладеть Афганистаном.
Однако такое решение делало для них будущие отношения с этой страной окончательно проблематичными. Тем более что Кауфман, по их мнению, явно ставил на Абдуррахмана, которого считал способным получить поддержку масс и в конечном итоге собрать достаточно сил для изгнания британцев. Таким образом, если бы тайные надежды русских политиков осуществились, это стало бы поворотным моментом в судьбе Афганистана, или, во всяком случае, как полагали они, осуществление их должно было поставить страну в зависимость от России. Но англичане на этот раз проявили необычайную находчивость. Предположив даже всего лишь с большой степенью вероятности, что Абдуррахман является ставленником России, английские политики догадались, что в глубине души он все же, скорее всего, настроен не столько прорусски или антибритански, сколько проафгански. И, если теперь вместо того, чтобы сопротивляться его притязаниям на трон, трон этот ему подарить, можно ловко переиграть Россию одним ходом.
Англичане также, как и Кауфман, считали Абдуррахмана вполне способным завоевать признание народа. По их мнению, он был единственным афганским лидером, обладающим достаточной харизмой и прочими личными качествами, необходимыми для объединения афганцев. Кроме того, зная о неоднократных предыдущих обманах русских, он вполне мог предпочесть британскую, а не русскую помощь, несмотря на возможные заманчивые обещания последних. И на этот раз решение англичан предложить Абдуррахману трон быстро привело все заинтересованные стороны к взаимному соглашению. Англичане обязывались покинуть Кабул, оставив своим единственным представителем агента-мусульманина. Абдуррахман обязывался не поддерживать никаких отношений с любой иностранной державой, кроме Британии, а она, в свою очередь, — не вмешиваться в дела Афганистана на всей его территории.
И вот 20 апреля британцы отправили к Абдуррахману посольство, предлагая ему принять титул эмира Афганистана. Абдуррахман, однако, не торопился и отказался прибыть на встречу в английский лагерь. Этим в сложившейся ситуации он обретал сразу как минимум два преимущества: избегал возможности, подобно Якуб Беку, оказаться в плену у англичан и, что гораздо более важно, не должен был спешить в чем-то стать обязанным «неверным». Он ответил просто констатацией того факта, что должен владеть всеми теми землями, какими владел его дед Дост-Мухамед. Очевидно, он не признавал уступок, сделанных Якуб-ханом, особенно последнего отделения Кандагара в отдельное владение. Также он не преминул объявить англичанам, что эмиром его избрали все афганские племена. Англичане ответили на это согласием.
И вот 22 июля 1880 года сорокалетний Абдуррахман был публично провозглашен эмиром. Правда, церемониальный въезд в свою столицу он отложил на более позднее время, вновь намереваясь продемонстрировать, что он не лакей англичан, а всего лишь их надежный сосед и вполне самостоятельный и уверенный в себе правитель.
Таким образом, англичане неожиданно ловко вывернулись из сложившейся затруднительной ситуации и смогли уйти восвояси, не роняя достоинства. Наш историк Соболев, в своем подробном исследовании Второй англо-афганской войны пишет: «Россия, при помощи Абдуррахман-хана, оказала великую услугу Великобритании». И это действительно так. Не зря Кауфман так долго не решался исполнить рекомендации Петербурга.
Однако вскоре после кабульских торжеств британцы получили печальное известие, что их оставшиеся в Кандагаре войска наголову разбиты двадцатичетырехлетним Аюб-ханом, братом Якуб-хана. Аюб, действовавший при жизни отца заодно с братом, тогда бежал в Персию, а с воцарением Якуб-хана переехал в Герат. Когда Стюарт выступил из Кандагара, Аюб-хан немедленно двинулся из Герата, чтобы изгнать оттуда ставленника англичан — кандагарского вали. Англичане выступили ему навстречу и сошлись с ним километрах в семидесяти от Кандагара, у Кушк-и-Нахуда, или Мейванда. Войска их состояли из бригады генерала Берроуза и армии кандагарского вали в пять с половиной тысяч человек. Еще не дойдя до места встречи с противником, войска вали вдруг заявили, что не хотят драться с Любом, и англичане решили обезоружить их. Тогда вся армия вали, с артиллерией, подаренной ему англичанами, демонстративно двинулась мимо английского лагеря к стороне неприятеля. Англичане бросились преследовать изменников, но успели отбить только одну батарею в шесть орудий.
