И вот в декабре 1884 года под видом английского отдела пограничной комиссии из Индии прибыл целый вооруженный отряд в тысячу девятнадцать человек. Этот конвой сопровождал двадцать восемь топографов и других специалистов. Главой экспедиции был назначен генерал-майор Ламсден, его заместителями — секретарь посольства в Тегеране Стивен, полковник Стюарт, подполковник Риджуэй, а также майор Гольдич. Риджуэй командовал конвоем и обозом из тысячи двухсот семидесяти шести верблюдов и семисот семидесяти четырех лошадей.
При этом любопытно отметить, что английская печать горячо обсуждала вопрос, каким именно путем следует отправить этот конвой пограничной комиссии из Индии на север Афганистана. Эмир «подчиненного им» Афганистана снимал с себя всякую ответственность за безопасность конвоя на территории его страны и требовал, чтобы конвой не показывался в Герате. Можно было послать экспедицию вкруговую: через Суэцкий канал и затем через Россию, но британская гордость не позволила им пойти на это. В результате англичане, обходя Герат, пробирались от Кветты почти по самой границе Персии, через Сеистан.
С стороны России главой комиссии назначен был генерал-майор Зеленый, бывший перед тем военным агентом в Константинополе, а его заместителями — инженер Лессар, геодезист полковник Кульберг и генеральный консул в Тавризе Петров. Входили в нее также топографы и специалисты по ботанике, зоологии и другим отраслям. Конечно, Россия была недовольна поднявшейся вокруг дела возней, которая могла изрядно повредить репутации русских в глазах местного населения. Восточные племена могли истолковать прибытие англичан по-своему: дескать, русские без одобрения Англии не могут сделать и шагу даже у себя дома. Под благовидным предлогом, будто бы делегаты еще не достаточно выработали свою позицию относительно главных пунктов границы, русский отдел остался дома. На самом же деле русская сторона прекрасно осознавала, что с членами английской комиссии бесполезно даже пытаться договориться. Если уж британский парламент не смог уступить ни пяди в своей стране, то кто из англичан решится на малейшую уступку вдали от дома?
Ламсден прибыл 23 ноября, и англичане сразу же приступили к работе, к 13 декабря закончили ее и ушли на зимние квартиры. Русская же делегация так и не приступала ни к каким обмерам. Терентьев пишет по этому поводу, что «разграничение это, в сущности, затеяно было англичанами для поднятия своего престижа в глазах афганцев и тех кочевников, которые случайно могли бы им встретиться в степи. Нам не было ни малейшего расчета плясать по их дудке и способствовать их блеску. Итак, пусть себе они работают, пусть пекутся на жаре и дрожат на холоде, а мы преспокойно проведем именно ту границу, какая давно уже нами намечена! Самые начала, положенные в основу соображений о границе, были у нас различны: мы требовали этнографической границы, т. е. всю землю, где кочуют туркмены, англичане же цеплялись за местные предметы, урочища и т. д., не обращая внимания на то, кто тут живет или сюда наезжает периодически».
Прекрасно понимал ситуацию и командующий войсками Закаспийского отдела генерал Комаров. У него к этому времени уже был богатый военно-политический опыт. По окончании в 1855 году Академии генерального штаба он до 1883 года служил на Кавказе, занимая, между прочим, должности военного начальника Южного Дагестана и начальника Кавказского военно-народного управления. Комаров гораздо больше соответствовал идеалу участника Большой игры. Не теряя на Кавказе времени даром, он собирал материалы по археологии, этнографии и другим отраслям знания и передал обширную палеонтологическую коллекцию из Дагестана в кавказский музей; около трех тысяч наиболее редких восточных монет были уступлены им Императорскому Эрмитажу. Часть монет описана бароном В. Тизенгаузеном в «Записках Восточного Отдела Императорского Русского Археологического Общества». Часть археологической коллекции, собранной Комаровым на Кавказе (предметы начала железного века), описана в известном издании Эрнеста Шантра: „Recherches anthropologiques dans le Caucase“ («Антропологические изыскания на Кавказе». Париж; Лион, 1885, с превосходными таблицами). На V Археологическом съезде в Тифлисе (1881 г.) Комаров был избран председателем.
В Закаспийскую область Комарова перевели в 1883 году, назначив начальником отдела и, соответственно, командующим войсками. Александр Виссарионович вполне понимал, что затеянная в таких обширных размерах комиссия была бесполезной тратой времени и денег; а многочисленный конвой, мало похожий на мирное предприятие, очевидно, имел целью произвести впечатление еще и на население Герата. Видя отношение русского гарнизона к комиссии, Ламсден прекрасно понял, что русское правительство и не собирается признавать выводы англичан и что здесь, скорее всего, так просто дело не кончится. Считая столкновение с русскими неизбежным, он послал майора Николсона и капитана Дея в Герат с заданием изучить городские укрепления и решить, как лучше оборонять город. По пути офицеры принялись картографировать маршрут возможного продвижения русской армии на случай ее вторжения. Капитана Йета с несколькими офицерами Ламсден отправил в лагерь афганского сердаря для руководства предстоявшими военными действиями.
Британцы стали готовиться к военному столкновению не на шутку; два индийских армейских корпуса, один из которых возглавлял генерал Робертс, в случае необходимости были готовы пересечь Афганистан и быстрым маршем направиться к Герату. Афганцы, по совету английских военных, рекомендовавших им пока не поздно занять район, который Россия намеревается сделать своей территорией, послали в Пендэ войска для усиления его контингента. 21 марта 1885 года близ Пешавара произошло свидание между вице-королем Индии и афганским эмиром. Эмир согласился мобилизовать свои войска и пропустить английский корпус к Герату; за это ему преподнесли почетную саблю, бриллиантовую звезду, горную батарею, пять тысяч снайдеровских ружей, миллион двести пятьдесят тысяч патронов и, конечно же, достаточно денег.
В то же время в английском парламенте в полную силу шли дебаты о необходимости осадить Россию; газеты наполнены были самыми резкими высказываниями. Русского министра иностранных дел на публичных собраниях ругали последними словами. Тринадцатого марта под нажимом Британии Санкт-Петербург клятвенно пообещал, что, если афганцы воздержатся от военных действий, русские войска не станут атаковать Пендэ. Через три дня это повторил и министр иностранных дел России Николай Гире, добавив, что обязательство дано с полного одобрения царя. А накануне королева Виктория лично телеграфировала Александру о своем желании предотвратить «бедствие» войны. Однако, несмотря на такие шаги, оба государства вновь оказались на весьма шаткой грани полномасштабного военного конфликта из-за Афганистана. Внимание всех теперь было приковано к этой маленькой приграничной провинции, где командовал генерал Комаров.
2
Генерал Комаров, прекрасно понимая сложившуюся ситуацию, тем не менее совсем не испугался легшей на его плечи гигансткой ответственности. Он спокойно двинул свою небольшую двухтысячную армию к Пендэ, намереваясь во что бы то ни стало добиться того, что, по его понятиям, являлось в его владениях неотъемлемым правом России. С одной стороны, у него были четкие инструкции всеми силами избегать военного конфликта. Но с другой — знал он и следующие слова Александра III: «Ни в чем им не уступать, наметить самим желательную для нас границу, занять ее войсками и подготовить все на случай разрыва нашего с Афганистаном и Англией». Комаров старался исполнить и то и другое в точности. Ламсден, постоянно следивший за развитием ситуации из афганского лагеря, срочно телеграфировал в Лондон о начале движения русских войск по направлению к Пендэ.
