Брайан кивнул.
– Ты – мой особый друг, правда. Я желаю тебе лучшего, но сначала выполни мое поручение. Поверь, я знаю, что это непросто. Просто охренеть как непросто, чуешь каламбур? Но я помню, как много хорошего ты мне сделал, и не забуду тебя, дружище. В общем, повторяю последний раз: разберись с училкой и всеми, кто встанет у тебя на пути к ней. А потом, когда закончишь, можешь сбежать к нам на самую большую вечеринку сезона. – Клайд снова повернулся к Богу. – Я же прав, мессир?
Бог слегка наклонил свою страшную голову.
– Я понял, – произнес Брайан.
– Вот и славненько. Очень славненько.
– Разобраться с ней – не проблема.
– Кореш, да я сейчас от счастья умру, так рад твоим словам! Теперь слушай: все это время я буду с тобой, прямо у тебя в башке. Я – это ты, ты – это я. Ведь так?
Брайан кивнул.
– Хорошо. – Кукла еще раз повернулась к Богу. – Что-что?
Брайана это удивило – он не слышал, чтобы Бог произнес хотя бы слово.
– Верно, – согласился Клайд. – Он говорит, что мы убиваем время, а могли бы убивать людей. И знаешь, он чертовски прав.
Бог поймал подвязанные на кишку часы и поднес их к лицу. Нахмурился – иголки-зубы снова полезли изо рта. Обратил часы циферблатом к Брайану.
Брайан посмотрел на часы, на два отрубленных костистых пальца, которые служили стрелками, и заметил, что у них нет циферблата. Вместо него – лицо, настоящее лицо, его лицо, запертое внутри, извивается и прижимается носом к маленькому мокрому пятну, образовавшемуся от дыхания на запотевшем стекле.
И Бог отодвинул часы назад и посмотрел на них, и в первый раз он заговорил, и это был голос грома и молнии в страшную, грозовую ночь:
– БЛАГОСЛОВЛЯЮ ТЕБЯ.
Он уронил часы. Повиснув меж его ног, они стали качаться как маятник, царапая пол и высекая искры.
Брайан застонал, думая: пусть этот кошмар прекратится.
– Это не кошмар, – сказала кукла-Клайд, как если бы Брайан произнес что-то вслух. – Не тот кошмар, что забудется. Нам нужно кое-что сделать. Я дал тебе время. – Тут деревянное лицо куклы треснуло вокруг рта и глаз, и Брайан различил за ним настоящую живую, красную плоть. – ХОЧУ ЭТУ СУЧКУ! МНЕ НУЖНА ЭТА СУЧКА! ХОЧУ, ЧТОБЫ ОНА СДОХЛА-СДОХЛА-СДОХЛА! – После этого мимолетного прорыва голос снова упал до дружелюбно-спокойного: – И если я не получу ее, угадай, кто займет ее место? Ты его знаешь. Я его знаю. Все мы знаем. Его имя начинается на Б, и фамилия – на Б. Ну, как думаешь, кто это?
– Я поймаю ее для тебя, Клайд.
– Эй, неужто в голосе моем – волнение? Я не сомневаюсь в тебе, друг. Знаю, что ты ее поймаешь. – Болванчик поднял руку и потряс деревянным пальцем, из которого во все стороны торчали ошметки настоящей плоти. – Я – это ты, ты – это я. – Еще больше трещин расползлось по деревянному личику. Одна из них расширилась, пробежала по щеке, зашла на правый глаз, и тот треснул. В трещине показалось настоящее безумное око, когда-то явно принадлежавшее Клайду.
– Я достану ее тебе, говорю же, Клайд!
– У тебя нет выбора, если не хочешь провести вечность, сидя на лезвии. Наш с тобой Бог – Бог Лезвий. Он повелевает всеми острыми штуками. Ножи… бритвы… колючая проволока… иглы, ножницы, края свежей бумаги! Он – наше все! Он будет там, с тобой, в тот момент, когда ты вырежешь ее сердце, и я буду с тобой! Он направит наши десницы! Он…
Клайд-болванчик внезапно обмяк. Куски дерева посыпались с его лица. Бог Лезвий снял свой цилиндр – возможно, будь Брайан не так напуган, лысая голова с молнией-застежкой посередине показалась бы ему забавной, – и, потянув молнию вниз, запихнул куклу в разверзшееся отверстие. Затем он вернул шляпу на место, и Брайан отчетливо услышал звук застегиваемых под ней зубчиков.
Бог схватил кишку, на которой болтались часы, в одну руку и одним резким жестом намотал ее на другую. Брайан ощутил, как пружина взводится в его мозгу, затягиваясь до отказа.
– TEMPUS FUGIT,
[9] – прогремел он, и Брайан вскочил прямо в своей постели, и по ушам его ударил новый грохот, но то был обычный гром, а не глас Бога Лезвий. За окном вспыхнула цветистая, сильно изломанная ветка молнии.
Брайан понял, что обмочился в постель – совсем как маленький ребенок.
2
На следующее утро Брайан сорвал простыни и снес их вниз на стирку, бросив матери, что они мокрые от пота. Она не стала задавать вопросов, потому что ей ничего не приходило в голову, и Брайан спокойно вернулся наверх. Когда треть лестницы осталась позади, он остановился и прислушался. Услышал звук, похожий на скрежет стула об пол. Звук… шел из его головы?
Сегодня же я пакую чемоданы и занимаю пустую комнатку, которая у тебя вместо мозгов. Часов через шесть – тебя устроит?
Брайан побежал вверх по лестнице, в свою комнату, к зеркалу в ванной. В глубине собственных глаз он видел глаза Клайда – слабо, но все же.
– Вижу тебя, – прохрипел он. – Не парься, друг. Я сделаю все для тебя. Готовь мой столик в Аду.
3
Октябрь, ведьмовское время.
Ветер шелестит в стылой ночи как последний долгий вздох умирающего. Деревья качают кронами, еле слышно поют карнизы домов.
По улице едет темная машина – фары мигают, мотор ворчит.
Перед домом Блэквудов она останавливается. Мягко хлопают двери.
Через минуту в спальне Брайана гремит стекло. Раз, потом другой.
Брайан ворочается с боку на бок, прислушивается. Опять Клайд причесывает мне мозги? – думается ему.
Дрожа, он садится на кровати.
Стекло снова дребезжит.
Откинув покрывала, Брайан сует ноги в тапки и тихо идет к окну.
С той стороны кто-то бросает в стекло маленькие камушки. Он выглядывает наружу и видит машину, стоящую у обочины. Узнает ее.
Стекло дребезжит.
Брайан поднимает оконную фрамугу и смотрит вниз, на две знакомые фигуры.
Они машут ему, приглашая в машину, и он поднимает руку в ответ.
Закрыв окно, быстро одевается и неслышной тенью сбегает вниз.
4
– Клайд приходил ко мне, – объявил Брайан Мультику и Торчу.
Те переглянулись.
– Бьюсь об заклад, от него дерьмово пахло, – сказал Мультик, явно думая, что Брайан подшучивает.
– Он пришел во сне. Сказал, что мы должны убить учительницу, из-за которой его загребли. Мы и впрямь должны это сделать.
Мультик снова взглянул на Торча.
– Я знаю, как это звучит, но все – правда. Клайд вселился в мою голову. Считай, как в кукольный домик.
