– Ну, что думаешь? – спросил Мультик.
– Пусть будут. Но ты за ними следи. Если надумают стучать на нас копам или еще какой-нибудь фортель выкинуть, я из твоих причиндалов глазунью с сосиской себе приготовлю, лады?
– Они не настучат. Мы будем следить за ними, правда, Торч?
Торч кивнул.
– Я рассчитываю на вас, ребята. Пока исчезните до двадцать восьмого. Готовьте дробовик и кучку ножей. Обязательно нужны острые ножи. Я вырежу этой клятой училке сердце.
– Мы достанем ножи.
– Идите и доставайте. А мне спать давно пора, утром в школу.
– В школу?
– Да, в отличие от вас, ребята, люди знают, что я жив, и я рискую нажить проблем, не пойдя в школу. На мне никаких подозрений висеть не должно.
Мультик пожал плечами:
– Я думал, тебя исключили.
– Пока нет. Мать за меня вписалась.
– Дерьмово дело.
– Двадцать восьмого – мой последний учебный день. А после мы поставим на уши всю страну, клянусь вам.
– Мы в деле.
– Вот и славно. Теперь – пропадите.
5
Прошло больше недели, прежде чем полиция нашла мать Брайана зарезанной в своей постели. Ее хватились только потому, что соседи стали жаловаться на вонь. Она жила на пособие, и у нее не было друзей – только сын, поэтому никто не обеспокоился.
Как показала экспертиза, она была убита ранним вечером 28-го числа. На стене в ее спальне было кровью написано лаконичное послание:
Спокойной ночи, мамочка! Я отправляюсь в Ад, возвращаться не собираюсь. Твой любящий маленький мальчик.
P. S. Клайд Эдсон передает приветик.
6
28 октября, 23:30
Они подрулили к квартире, где жили Бекки и Монтгомери Джоунсы, выбрались из машины и некоторое время постояли в звенящей октябрьской страде.
– Джимми, ты пойдешь с нами. Анджела, сиди в машине и будь готова сигналить, если случится что-то, о чем нам лучше знать заранее. Если это произойдет, врубай мотор и подкатывай вплотную к лестнице, чтобы мы могли заскочить. Поняла? Ну что ж, а теперь сделаем это.
Брайан, Мультик, Торч и Джимми перешли улицу и поднялись на крыльцо. Брайан прижал ухо к двери – ни звука. Тогда, вынув пружинный нож, он сунул его между дверью и замком и отжал язычок лезвием.
– Проще пареной репы, – шепотом сообщил он.
Они зашли внутрь. У Брайана, Торча и Джимми были ножи. Мультик нес дробовик.
Менее чем через минуту они убедились, что квартира пуста, не считая кошки. Мультик подманил ее, взял на руки и стал гладить.
– Она завела себе кошечку! – с глупой улыбкой сообщил он во всеуслышание.
Брайан, выругавшись, огляделся. На кухонном столе лежала записка:
Дорогие Дин и Ева! Один раз смените Кейси лоток. Свежий наполнитель в мешке под раковиной, кошачьи консервы там же. Спасибо, что кормите ее! И еще раз спасибо за то, что дали нам пожить вдали от всех.
Бекки
– Они уехали за город! Черт! – распалился Брайан.
– Вернутся когда-нибудь, – заверил его Мультик, почесывая кошку за ушами.
– Вот еще, ждать. Мы найдем их.
– И как же?
Брайан включил свет над баром, отыскал маленькую записную книжку. Как он и ожидал, Дин и Ева Бомонты были туда вписаны. Они жили на Хердз-Лэйн.
– Нанесем им визит вежливости, – озвучил Брайан новый план, вырвав страницу из книжки. – Узнаем, где это – «вдали от всех».
После того как Мультик убил кошку, они поехали туда.
* * *
На горелке в Аду начал закипать чан с кровью.
Часть третья:
Акула скалит зубы
31 октября, Хеллоуин
В Соединенных Штатах каждые 26 минут
кого-нибудь жестоко убивают.
Статистика
Во гневе фуриям подобны, как Преисподняя, страшны.
Джон Мильтон. Потерянный рай
Кровь застыла, пальцы – лед, что-то страшное грядет.
[10]
Шекспир. Макбет
1
31 октября, 00:02
…И кипел в адской печи котел с грешниками.
Извивалась впереди глиняная дорога.
Ревел двигатель «шевроле» 1966 года выпуска.
Бледное лицо Брайана светилось в ночи.
Он вел – остальные спали.
2
31 октября, 00:27
Они устроили очередной привал. Брайан остановил «шевроле», и Мультик вышел наружу открыть ворота, обмотанные сверху колючей проволокой.
Когда «шевроле» проехал за ограду, Мультик затворил ворота как было и прыгнул назад в салон. Они миновали пастбище и группку спящих коров, лениво покачавших ушами, когда черная хромовая акула проплыла мимо них.
Пристроившись в тени сосен, что росли неподалеку от вытянутого жестяного бака с водой, машина застыла. Свет в салоне погас. Брайан открыл дверь, огляделся.
– Я ненадолго, – сообщил он и был таков.
Выждав минут пять, Джимми и Анджела тоже покинули автомобиль и зашагали в противоположном направлении. За маленьким всхолмьем, поднимающимся к пастбищу, они нашли кустистую рощу, слегка ободранную осенью, и засели в ней, привалившись спинами к растущему рядом дубу.
– Мне страшно, Джимми, – сказала Анджела.
– Знаю. Мне тоже.
– Что мы будем делать?
– Я не знаю. – Джимми не хотел признавать, но он был напуган больше, чем думала Анджела. Когда она сдавалась и показывала явный страх, сдавал и он: его мачо-бравада трескалась по швам. Анджела была для Джимми якорем, и когда ее обычное спокойствие и невозмутимость уходили, последний бантик на его личном самообладании грозил развязаться.
– Он сумасшедший, Джимми. Все они – просто сумасшедшие.
– Я знаю.
– О Пресвятая Дева, как мы в это впутались?
– Из-за меня. Я хотел друзей. Хотел стать самым жестким парнем на свете. Но я не такой крутой, Анджела. Я совсем не крутой.
– Кому нужна деланая крутизна! Я с детства на нее насмотрелась. Мне не нужен крутой парень, Джимми. Мне хватит и просто любящего. Я хочу выбраться из этой компании. Это насквозь плохие люди, Джимми!
– Я знаю… Пока ты караулила, Брайан… заставил меня порезать ту женщину… Она уже была мертва, но он заставил меня взять нож и сделать кое-что с ее грудью… Клянусь, я не хотел, но, если бы я его ослушался, они убили бы меня… и тебя.
