После этого я продолжу поиски внутреннего человека, следуя интеллектуальному и моральному развитию эпохи, по ходу которого все важнее становится быть, чем казаться, или, вернее, подчинять внешнее внутреннему, когда экстериоризируется внутренняя подлинность. Здесь я обращусь к исследованию религии Людовика Святого между верой и сочинениями и его позицией по отношению к отрицающим эту веру: еретикам, иудеям и мусульманам.
Затем следует, обратившись к членам семьи и сообразуясь с моделью христианской семьи (правда, королевской), понаблюдать за человеком в кругу его родных: рядом с женой, детьми, матерью, братьями и сестрами, — в лоне династии, которую он образует вместе со своими венценосными предками. Именно тогда уместно будет задать вопрос, что привело Людовика к святости, к признанию, к провозглашению его святости, определить, как в облике конкретного человека воплощаются и сосуществуют обобщенные образы: король — помазанник Божий, король-чудотворец и тот человек, который обязан своим титулом исключительно личным добродетелям и деяниям, — святой король.
Я закончу тем, что составляет самую суть персонажа, — образом, видевшимся его современникам и завещанным потомкам, — образом короля, страждущего физически и духовно, который, даже не войдя в сонм мучеников, все равно стал королем-Христом.
Глава первая
Людовик Святой в пространстве и во времени
Мир Людовика Святого
Людовик Святой и пространство. — Стольный град Париж. — Места пребывания и пути следования Людовика Святого. — Король Иль-де-Франса. — Посещение королевства. — На пути в крестовый поход и обратно. — Король-пилигрим. — Людовик Святой и море. — Восток Людовика Святого. — Сарацины, бедуины, ассасины. — Монгольская иллюзия. — Восток грез и чудес.
В своем отношении к пространству и времени христианин прежде всего ставит на карту спасение души. Дано ли homo viator, «паломнику к вечным небесам», совершить свое земное паломничество по материальным и спиритуальным путям так, чтобы это отвечало его предназначению, выбирая на этих путях удобные места для отдыха, подходящие пристанища? Дано ли королю, главе государства, территориальной единицы, правильно распорядиться пространством своей земли?
Людовик Святой и пространство
Начнем с пространства, каким оно было для Людовика Святого в XIII веке. В этой сумятице материальных реальностей и идеологии, жизненного опыта и представлений попытаемся определить, что же, кроме христианского понятия homo viator, связывает Людовика Святого с пространством и заставляет его думать и действовать в связи с этим как индивидуума и короля: места обитания, его «земля», королевский домен, королевство, его королевство, тот комплекс, частицей которого он является, христианский мир и весь остальной мир. То, чем он главным образом занимается в границах христианского мира, — это оборона своей земли, и гораздо больше, чем территориальное единство, он защищает совокупность прав, чтобы извлечь из них все законное и необходимое для установления справедливости и мира в своем государстве, чтобы осчастливить его своими благодеяниями. Отсюда — все большее внимание, с каким в его эпоху относились к границам, к пределам прав
[932]. Людовик Святой нередко передвигался внутри этих границ, вплотную приближаясь к ним: так, в Клюни он встречался с Папой, а в 1262 году побывал в Клермоне по случаю женитьбы его сына Филиппа. Внутри этих границ он был у себя дома, передвигаясь по суше и по рекам и гораздо реже по морю, несмотря на огромную протяженность береговой линии его королевства. Причины этих передвижений различны: переезд из одной резиденции в другую, паломничество, встреча с высокопоставленной персоной. Так, в 1248 году он встречался с Папой Иннокентием IV в Лионе на пути в крестовый поход, он трижды принимал короля Англии — в 1254 году в Шартре, в 1259 году — в Абвиле и в 1263 году — в Булони-сюр-Мер; намечавшаяся встреча с королем Яковом I Арагонским в Пюи в июле 1243 года, вероятно, не состоялась. Для самых важных встреч в его жизни Людовик Святой отправлялся в Санс: в 1234 году он встречал свою жену Маргариту Прованскую, а в 1239 году — терновый венец Христа. Он отправлялся в поездки, чтобы посвятить в рыцари дорогих его сердцу людей: в 1237 году в Компьене — своего брата Роберта, в 1239 году в Мелене — латинского императора Константинопольского Балдуина II де Куртене, в 1241 году в Сомюре — своего брата Альфонса и в 1246 году в Мелене — своего брата Карла;
[933] или же чтобы выступить третейским судьей (в 1256 году в Перонне, в 1264 году в Амьене). Гораздо реже это были военные походы (в Западную Францию в начале его правления) или поездка с целью лично разобраться во всем на месте, — так было, например, в ноябре 1255 года, когда он поехал в Гент для решения проблем Фландрии и Геннегау.
Иногда Людовик Святой предпринимал длительные объезды Иль-де-Франса или соседних провинций (Нормандия, Берри), что было вызвано необходимостью наведения порядка в случае правонарушений. Здесь Людовик Святой выступает суперревизором, главой ревизоров, которых он сам разослал по королевскому домену и по всему королевству в 1247 году. Одновременно это были и благотворительные поездки, с раздачей милостыни, и, я бы сказал, mutatis mutandis
[934] «рекламные». Король выставлял себя напоказ. Королевская власть находилась в то время на распутье между большей публичностью и большей тайной. Таковы два полюса проявления власти: выйти на публику, а потом — удалиться в тень. Во время церемоний правители Древнего Востока скрывались за занавесом. Римские императоры поздней империи и византийские императоры поступали так же, но являли себя публике в цирке. Начиная с Людовика Святого король все чаще выставляет себя напоказ, но зато государство уходит в тень, — с одной стороны, ослепительное сияние власти (Людовик Святой — король-Солнце), с другой — тайна власти. При Людовике XIV они сольются воедино. Король, превратясь в государство, король-Солнце, является во всем блеске и в то же время скрыт. На сцену выступает Версаль
[935]. Солнце восходит только при дворе. Людовику Святому нравилось выставлять себя напоказ ради персонализации власти и правосудия — он распахнул врата сада Парижского дворца и Венсеннского леса, и в этом сочетаются любовь к ближнему, смирение и политическая мизансцена. Но ему свойственно скрываться в собственном «отеле» (hôtel), который он очищает а другая грань его смирения заставляет его творить добро и любить ближнего тайно
[936].
