Перед ним стояла девица с медового цвета волосами, которую он пытался подцепить в ресторане.
– Как вы сюда попали, черт побери? – в гневе бросил он. – Шли следом за мной?
Девушка тут же замерла:
– У меня назначена встреча с доктором Дугласом. Пожалуйста, передайте ему, что я пришла.
– Черта с два. Что это еще за игры?
Она сдержалась, но, судя по ее лицу, это стоило ей немалых усилий.
– Думаю, об этом лучше судить доктору Дугласу. Передайте ему, что я пришла. Немедленно.
– Он перед вами. Я доктор Дуглас.
– Вы?! Ни за что не поверю. Вы больше похожи на… на гангстера.
– И тем не менее это я. А теперь хватит этой клоунады, сестренка, и говорите быстрее, что вам надо. Как вас зовут?
– Я доктор М. Л. Мартин.
Дуглас ошеломленно уставился на нее, а затем расхохотался:
– Что, правда? Не станете же вы шутить над родственником из провинции? Заходите, док, заходите.
Девушка последовала за ним. Вид у нее был недоверчивый, словно у бродячей собаки, готовой немедленно огрызнуться на любые поползновения. Сев на предложенный стул, она вновь обратилась к хозяину лаборатории:
– Вы в самом деле доктор Дуглас?
– Собственной персоной, – улыбнулся он. – И я могу это подтвердить. А как насчет вас? Мне все еще кажется, что это какая-то ловушка или шантаж.
Она снова замерла:
– Вам что, нужно мое свидетельство о рождении?
– Вероятно, вы убили доктора Мартина в лифте и сбросили труп несчастного старика в шахту.
Встав, она взяла перчатки и сумочку, намереваясь уйти.
– Ради этой встречи я преодолела полторы тысячи миль. Извините, если зря вас побеспокоила. Всего хорошего, доктор Дуглас.
Он тут же бросился ее успокаивать:
– Ну-ну, не сердитесь – я просто пошутил. Меня развеселило, что прославленный доктор Мартин выглядит почти точь-в-точь как Бетти Грейбл
[26]. А теперь сядьте, – он осторожно забрал у нее перчатки, – и позвольте мне предложить вам выпить, от чего вы ранее отказались.
Девушка поколебалась, она все еще сердилась, но прирожденный добрый нрав все же взял верх, и она наконец расслабилась.
– Ладно, давайте.
– Вот так-то лучше. Что будете – скотч или бурбон?
– Мне бурбон – и поменьше воды.
К тому времени, когда были наполнены бокалы и зажжены сигареты, напряжение окончательно спало.
– Так чем же я обязан вашему визиту? – начал Дуглас. – Я ни черта не понимаю в биологии.
Выпустив колечко дыма, она ткнула в него карминовым ногтем.
– Помните вашу статью в апрельском «Физическом обозрении»? Насчет холодного света и возможных путей его получения?
– Электролюминесценция против хемилюминесценции, – кивнул он. – Вряд ли это может быть интересно биологу.
– И тем не менее я работаю над той же проблемой.
– С какой стороны?
– Я пыталась выяснить, каким образом светится светлячок. В Южной Америке я встречала несколько особо ярких видов, и это навело меня на мысль…
– Гм… возможно, что-то в этом есть. И что вы выяснили?
– Не так уж много нового. Как вам, вероятно, известно, светлячок является невероятно эффективным источником света: его эффективность составляет почти девяносто шесть процентов. А какова, по-вашему, эффективность обычной промышленной лампы накаливания с вольфрамовой нитью?
– Не больше двух процентов.
– Примерно так. А маленький глупый жучок справляется в пятьдесят раз лучше, не прилагая особых усилий. Нам с ними не сравниться, верно?
– Не особо, – признал Дуглас. – Давайте дальше про жучков.
– В общем, у светлячка в брюшке находится активное органическое соединение, очень сложное, под названием люциферин. Когда он окисляется в присутствии катализатора, люциферазы, вся энергия окисления преобразуется в зеленый свет, без выделения тепла. Стоит восстановить его с помощью водорода – и можно начинать реакцию заново. Я научилась проделывать это в лабораторных условиях.
– Черт, вы сделали это! Поздравляю! Я вам не нужен. Можно закрывать лавочку.
– Не торопитесь. Это нереально с коммерческой точки зрения, для процесса требуется очень много оборудования, он слишком сложен, и мне не удается получить яркий свет. Я пришла к вам, чтобы выяснить, не удастся ли нам объединить усилия, собрать вместе всю имеющуюся у нас информацию и создать нечто применимое на практике.
* * *
Три недели спустя, в четыре часа утра, доктор М. Л. Мартин – для друзей Мэри Лу – жарила яйцо на бунзеновской горелке. Всю ее одежду составлял длинный резиновый лабораторный фартук поверх шорт и свитера. Длинные русые волосы свисали свободными прядями. Изящные ноги были открыты всем взорам, из-за чего казалось, будто она сошла с обложки мужского журнала.
– Слушай, горилла, – она повернулась к устало развалившемуся в большом кресле Дугласу, – похоже, у нас сгорела кофеварка. Приготовить кофе в перегонном аппарате?
– Я думал, у тебя там был змеиный яд.
– Так и есть. Я сполосну.
– Боже правый, женщина! Тебе что, все равно, насколько ты рискуешь собственной жизнью? Или моей?
– Ерунда – от змеиного яда никакого вреда, даже если его выпить, разве что если от той дряни, которую ты хлещешь, у тебя образовалась язва желудка. Завтрак готов!
Она скинула фартук и села, скрестив ноги. Дуглас машинально уставился на нее:
– Мэри Лу, распутница, почему ты вечно голая в лаборатории? Ты возбуждаешь мою романтическую натуру.
– Глупости. Никакой романтической натуры у тебя нет. Давай к делу. Где мы сейчас?
Дуглас провел рукой по волосам и задумчиво пожевал губами:
– Думаю, мы уперлись в каменную стену. Что бы мы ни пытались делать – никаких многообещающих результатов.
– Похоже, проблема, по сути, состоит в том, чтобы ограничить энергию излучения видимым диапазоном частот.
– В твоих устах это звучит столь просто, ясноглазка моя.
– Оставь свой сарказм. Тем не менее именно в этом состоит источник потерь при обычном электрическом освещении. Нить раскалена добела, но лишь около двух процентов всей энергии превращается в свет, а остальное уходит в инфракрасный и ультрафиолетовый диапазоны.
– Она прекрасна. Верно подмечено.
– Сосредоточься, горилла. Я знаю, что ты устал, но послушай мамочку. Должен быть какой-то способ точно настроить длину волны. Как насчет того, что используется в радио?
