Клерк обратился к переселенцам. Уингейт обратил внимание, что из одежды на мужчине были лишь коротенькие шорты, вроде набедренной повязки, а все его тело, включая стопы, было сильно загорелым.
– Что ж, ребятки, – спокойно произнес клерк, – раздеваемся и складываем одежду в контейнер! – Он указал на отсек в одной из стен.
– Зачем? – не удержался от вопроса Уингейт. Он не собирался спорить, но и повиноваться тоже не торопился.
– Послушайте, – по-прежнему спокойно, но с легким раздражением в голосе ответил клерк. – Не стоит пререкаться. Это для вашей же защиты. Нельзя, чтобы вы занесли в колонию какие-нибудь болезни.
Ответ удовлетворил Уингейта, и он расстегнул комбинезон. Несколько человек, как и он, ожидавших разъяснений, последовали его примеру. Комбинезоны, обувь, нижнее белье и носки – все отправилось в контейнер.
– За мной! – скомандовал проводник.
В следующей комнате группу голых мужчин встретили четыре «цирюльника» в резиновых перчатках, вооруженные электрическими ножницами. Уингейт собрался было протестовать, но решил, что оно того не стоит. Он лишь задумался о том, применялись ли такие же суровые меры предосторожности к женщинам. По его мнению, было бы весьма досадно жертвовать прекрасными длинными волосами, которые растили двадцать лет.
Затем их ждал душ. Всю комнату пересекала завеса теплой воды. Уингейт не мешкая и даже с удовольствием шагнул под нее; он толком не мылся со дня, когда покинул Землю. Всем раздали жидкое зеленое мыло, пахучее, но прекрасно пенящееся. За водяной завесой поджидало с полдесятка служащих, одетых столь же скудно, как их проводник. Они следили за тем, чтобы все переселенцы мылись строго отведенное время и с должным усердием, изредка делая весьма грубые замечания тем, кто халтурил. У каждого на поясе был красный крест на белом поле, подтверждающий их официальное положение.
На выходе всех переселенцев обсушили теплым воздухом.
– Стоять!
Уингейт подчинился. Отдавший приказ санитар без энтузиазма потыкал предплечье Уингейта холодным влажным тампоном, а затем поцарапал то же место.
– Готово, следуйте дальше!
Уингейт встал в очередь у следующего стола. Процедура повторилась с другой рукой. Когда он наконец добрался до выхода, на каждой его руке с внешней стороны красовалось добрых двадцать царапин.
– К чему все это? – дождавшись своей очереди, спросил он санитара, который пересчитал царапины и вычеркнул имя Уингейта из списка.
– Чтобы проверить ваш иммунитет и сопротивляемость организма, необходимо взять анализы.
– Сопротивляемость чему?
– Чему угодно. Земным и местным болезням, грибкам – по большей части венерианским. Пошевеливайтесь, не задерживайте очередь.
Позднее Уингейт узнал, что к чему. На адаптацию к венерианским условиям у землян уходило две-три недели. В этот период иммунитет к местным болезням только вырабатывался, и попадание любых микроскопических паразитов на кожу и особенно слизистые оболочки было смертельно.
В жарких и душных джунглях Венеры обмен веществ ускоряется. Благодаря этому вечная борьба одних живых организмов с другими проходит здесь особенно ожесточенно. Обычный бактериофаг, практически истребивший на Земле любые болезни, вызываемые патогенными микробами, оказался способным эволюционировать и бороться с аналогичными венерианскими заболеваниями. А вот на прожорливый грибок управы не было.
Представьте себе наихудшие из грибковых заболеваний, о которых вы когда-либо слышали: стригущий лишай, дерматит, эпидермофитию, чесотку, заболевания, передающиеся половым путем, и прочие неизвестные кожные болячки. Добавьте сюда плесень, влажную гниль, червецов и грибы-паразиты. Теперь представьте, что все это растет и развивается с невероятной скоростью, не по дням, а по часам, и набрасывается на вас – лезет в ваши глаза, подмышки, мягкие ткани ротовой полости, легкие.
Первая экспедиция на Венеру погибла. В состав второй додумались включить хирурга, сообразившего захватить достаточно салициловой кислоты и салицилата ртути, а также небольшой ультрафиолетовый излучатель. Троим удалось вернуться.
Для успешной колонизации требовалось не изолировать себя от окружающей среды, а адаптироваться к ней. Можно сказать, что Луна-Сити в некоторой степени опровергает этот довод, но лишь на первый взгляд. Правда, что жизнь лунатиков полностью зависит от герметичного, закрывающего весь город купола, но при этом Луна-Сити – не полноценная колония, а лишь аванпост, наблюдательная станция, где расположены обсерватории, где ведется добыча полезных ископаемых и дозаправляются корабли, отправляющиеся за пределы гравитационного поля Земли.
Венера же – полноценная колония. Колонисты дышат венерианским воздухом, питаются венерианскими продуктами и подвергаются воздействию местного климата и стихийных явлений. Пока землянам покорились лишь холодные полюса, по погодным условиям похожие на амазонские джунгли в жаркий день дождливого сезона, но месить болотную грязь можно было хоть босиком – такое вот природное равновесие.
* * *
Уингейт подкрепился предложенным обедом – в целом недурным, но небрежно поданным и пресным, если не считать кисло-сладкой венерианской дыни, за кусочек которой в ресторане Чикаго пришлось бы выложить недельную зарплату средней семьи, – и отправился к месту расквартирования. Он попытался разыскать Сэма Хьюстона Джонса, но того словно след простыл. Ни другие работники, ни кто бы то ни было еще никогда его не встречали. Один постоянный сотрудник карантинного блока порекомендовал Уингейту обратиться к секретарю компании.
Уингейт так и поступил, не забывая подхалимничать и заискивать. Такая манера безотказно работала с мелкими чиновниками.
– Зайдите утром. Я вывешу списки.
– Благодарю вас, сэр, и прошу прощения за беспокойство. Я никак не могу найти своего друга и уже начал волноваться, что с ним что-то стряслось. Не могли бы вы проверить, нет ли его в списке больных?
– Что ж, подождите минутку. – Секретарь бегло просмотрел документы. – Говорите, он прибыл с вами на «Вечерней звезде»?
– Так точно, сэр.
– Нет, он… хмм, нет, не он. А, вот же! Ваш друг здесь не высадился.
– Что вы сказали?!
– Он отправился дальше, в Нью-Окленд, на Южный полюс. Записан помощником токаря. Если бы вы мне сразу сказали, искать бы не пришлось. Все рабочие-металлисты с последнего транспорта отправлены на Южную электростанцию.
Опешивший Уингейт нашел в себе силы пробормотать:
– Благодарю за помощь.
– Не за что, – отвернулся секретарь.
«Южный полюс! – повторял Уингейт про себя. – Южный полюс!»
Его друг был в двенадцати тысячах миль. Уингейт остался один, совсем один, брошенный, пойманный в капкан. За тот короткий срок, прошедший с его пробуждения на борту транспортника до встречи с Джонсом, он не успел оценить всю серьезность положения, в которое попал. Он также не потерял высокомерия, присущего человеку из высшего общества, и в глубине души продолжал считать произошедшее пустяком – ведь такие вещи просто так не случаются с людьми его круга!
