– Ну-ну, не злись, воробушек. Я не хотел тебя доставать. Как полетаешь, перекуси… и передай привет Джеффу.
Я процедила сквозь зубы:
– Ладно, – и, извинившись, вышла из-за стола.
Намек на то, что я, видите ли, не могу летать без мистера Джефферсона Хардести, был для меня унизителен, но я сдержалась.
Папа бросил мне вслед:
– Не опаздывай к ужину.
А мама сказала:
– Джейкоб! – И добавила мне: – Летай, пока не надоест, дорогая, ты давно не тренировалась. Ужин будет на плите. Заказать тебе что-нибудь вкусненькое?
– Мне то же, что и всем.
Еда меня совершенно не интересовала, что на меня совсем не похоже. Направляясь к Пещере летучих мышей, я даже подумала, уж не подхватила ли чего-нибудь. Но лоб не горел, да и желудок был в порядке.
Вдруг меня пронзила жуткая мысль: что, если я ревную? Нет, невозможно. Я не какая-нибудь чувствительная барышня, а деловая женщина. Джефф был моим партнером и товарищем. Под моим руководством он мог бы стать великим конструктором, но наши отношения были просты и безыскусны: каждый из нас ценил интеллект другого, и без всяких там штучек. Деловая женщина не может себе этого позволить. Сколько полезного времени угробила, например, моя мама, чтобы выносить меня!
Нет, я не могла ревновать, я просто заболела оттого, что мой партнер связался с землеройкой, вот и все. Джефф плохо разбирается в женщинах. Кроме того, он ни разу не был на Земле и не представляет, что это такое. Если она соблазнит его уехать на Землю, с «Джоунс и Хардести» покончено.
И я чувствовала, что найти замену «Джоунс и Хардести» будет непросто, так что «Прометей» никогда не будет достроен.
Я пришла к этому грустному выводу у самого входа в Пещеру летучих мышей. Мне не очень-то хотелось летать, но тем не менее я прошла в раздевалку и надела крылья.
Почти все, что написано о Пещере летучих мышей, неверно. Это резервуар городского воздухохранилища. Воздух нагнетается сюда очистительными насосами, работающими на большой глубине. Такие воздухохранилища есть в любом городе. Нам просто повезло, что наше достаточно велико и в нем можно летать. Специально его не строили. Это большой вулканический пузырь диаметром мили две. Если бы в прошлом здесь произошло извержение, то он превратился бы в кратер.
Туристы иногда жалеют нас, лунарей, за то, что мы лишены возможности плавать. Я как-то раз попробовала в Омахе. Вода попала мне в нос, и я жутко перепугалась. Вода для того, чтобы пить, а не для того, чтобы в ней барахтаться. Я предпочитаю летать. Я слышала, как землеройки говорят: «О да, мы летали много раз». Но это не полет. Я проделала то, что они имеют в виду, между Уайт-Сэндз и Омахой. Я чувствовала себя ужасно, меня тошнило. Эти их штуки не внушают доверия.
Я оставила туфли и юбку в раздевалке, надела на ноги хвостовые лопасти, застегнула «молнию» на крыльях, а мне помогли затянуть плечевые ремни. Мои крылья – не какие-нибудь там магазинные «Кондоры», у меня «Чайка-Сторер», специально изготовленные под мои размеры и распределение масс. Мои крылья влетели нам в хорошую копеечку, так быстро я из них вырастала, но эти, последние, куплены собственными трудами, на гонорары от туристов.
И какие они прекрасные! Стойки из титанового сплава, легкие и прочные, как настоящие птичьи кости, компенсаторы натяжения на запястьях и плечевых суставах, естественные движения придаточных крылышек и автоматическая реакция закрылков при сваливании. Скелет крыла обтянут оперенной пленкой из стирена, плюс отдельные маховые перья на кромке и на скапулах. Они летают чуть ли не сами собой.
Сложив крылья, я вошла в шлюз. Пока камера заполнялась, я раскрыла левое крыло и попробовала управление придаточным крылышком – в последний раз, когда я летала, мне показалось, что меня немного заваливает. Но крылышко открывалось как надо, и я решила, что, скорее всего, просто переборщила тогда с управлением. С «Чайками» надо поосторожнее, они очень маневренны, иногда даже чересчур. Когда на двери появился зеленый сигнал, я заспешила наверх, поглядывая на барометр. Семнадцать фунтов, то есть на две единицы больше, чем на уровне моря на Земле, и почти в два раза больше, чем у нас в городе. Тут бы и страус взлетел. У меня поднялось настроение, и мне стало жаль всех землероек, придавленных собственным весом, который в шесть раз больше, чем положено. Они никогда, никогда, никогда не смогут летать.
На Земле и я бы не смогла. Нагрузка на мои крылья составляет менее фунта на квадратный фут, так как мой вес с крыльями меньше двадцати фунтов. А на Земле я весила бы более ста фунтов, так что, сколько там ни хлопай крыльями, все равно не взлетишь.
Мне стало так хорошо, что я забыла про Джеффа. Расправив крылья, пробежала несколько шагов, нагнулась для прыжка, загребла воздух крыльями и взмыла вверх.
Слегка работая руками, я спланировала к отверстию для подачи воздуха, которое находится в центре на дне пещеры. Мы называем этот район Детским эскалатором, так как, двигаясь в восходящем потоке воздухе, вы можете подняться на полмили, до самого потолка, ни разу не шевельнув крыльями. Почувствовав, что попала на Эскалатор, я качнулась вправо, чуть сильнее, чем нужно, потом выправилась и стала скользить по кругу, против часовой, позволив струям воздуха нести меня вверх.
На высоте около двухсот футов я оглядела пещеру. Она была почти пуста: не более двухсот человек в воздухе и еще сто отдыхали, сидя на балках, – в общем, достаточно места, чтобы порезвиться. Поднявшись на пятьсот футов, я вышла из восходящего потока и начала работать крыльями. Парение не требует усилий, но полет – это тяжелая работа, он возьмет у вас столько сил, сколько вы захотите отдать. При парении каждое из моих крыльев несет на себе десять фунтов веса, это ерунда – на Земле у вас уходит больше сил на то, чтобы просто лежать в постели. Для подъема ничего не нужно делать, подъемная сила возникает благодаря форме самих крыльев, когда вокруг них течет воздух.
Даже если вы не находитесь в восходящем потоке, а парите горизонтально, достаточно просто грести кончиками пальцев, чтобы двигаться. На это хватит сил и у дряхлой старушки. Подъем происходит за счет разницы в воздушном давлении, но вам незачем это знать: вы лишь легонько гребете, а воздух сам вас держит, как если бы вы лежали на удобнейшей в мире кровати. Когда вы гребете, то двигаетесь вперед, как будто плывете в лодке… По крайней мере, мне так говорили, сама я никогда в лодке не плавала. В Небраске у меня была возможность попробовать, но я не настолько безрассудна.
Когда же вы летите по-настоящему, у вас действует вся рука, включая кисть, а за счет плечевых мышц увеличивается сила гребка. Крылья уже не только поднимают вас вверх, но и толкают вперед. Теперь не только маховые перья меняют свой наклон (как при планировании), теперь все ваши перья разом прижимаются и расправляются при каждом взмахе, они не создают больше подъемной силы, они влекут вас вперед, в то время как вес ваш удерживается скапулами, расположенными под мышками. Таким образом, вы можете наращивать скорость, или набирать высоту, или то и другое одновременно, контролируя угол атаки ступнями ног, я хотела сказать – хвостовыми лопастями, надетыми на ступни.
