Только теперь Гейнс с тревогой понял, что его заместитель оказался маниакально тщеславным человеком. Значит, надо держать себя в руках и не раздражаться понапрасну.
– Конечно, Ван, ты можешь это сделать. Но как быть со всей остальной страной? Ты полагаешь, что армия США будет спокойно смотреть, как ты заправляешь в Калифорнии, будто в собственном королевстве?
Ван Клик усмехнулся:
– Я это учел. Только что по радио было передано обращение ко всем дорожным техникам страны. Я рассказал им, что мы сделали, и призвал их подниматься на борьбу за свои права. Если остановятся все дороги страны и люди начнут голодать, то, полагаю, президент сначала крепко подумает, прежде чем задействует армию против нас. Да, он, конечно, может послать кого-то, чтобы захватить или убить меня. Но я не боюсь смерти, а он не посмеет перестрелять всех техников как класс, потому что страна без нас существовать не может. И значит, ему придется мириться с нами – на наших условиях!
Гейнс чувствовал, что в словах Ван Клика есть своя горькая правда. Если забастовка дорожных техников станет всеобщей, правительство не сможет подавить ее силой. Такая попытка сродни попытке избавиться от головной боли с помощью гильотины. Но будет ли восстание всеобщим?
– Почему ты думаешь, что техники всей страны пойдут за тобой?
– А почему нет? Это естественный порядок вещей. Сейчас век машин, реальная власть в руках техников, но они обмануты и не пользуются своей властью, потому что им ловко заморочили головы кучей устаревших фраз. А из всех техников самое главное и абсолютно незаменимое место занимают дорожные техники. Сегодня они выходят на сцену – таков естественный порядок вещей! – Он отвернулся, покопался в разложенных на столе бумагах и добавил: – На сегодня все, Гейнс. Мне еще нужно позвонить в Белый дом и сообщить президенту о положении дел. Продолжай работать, веди себя хорошо, и тебе не причинят вреда.
Экран погас, но Гейнс еще какое-то время сидел неподвижно, осмысливая услышанное. Вот оно что, оказывается. Интересно, чего добьется Ван Клик своим призывом к забастовке на других участках? Скорее всего, ничего, но ведь недавно Гейнсу и в голову не могло прийти, что его собственные техники окажутся способны на подобные действия. Возможно, он зря отказывается обсуждать это с кем-то со стороны. Нет, все правильно, если бы он начал тогда говорить с губернатором или газетчиками, разговор бы, наверное, не закончился до сих пор. И все-таки…
Гейнс позвонил Дэвидсону:
– Дэйв, в других секторах без происшествий?
– Да, сэр.
– А как на других дорогах?
– Пока сообщений нет.
– Слышал мой разговор с Ван Кликом?
– Да, слышал. Я был на связи.
– Ладно. Пусть Хаббард свяжется с президентом и губернатором и передаст им, что я категорически возражаю против применения военной силы, пока беспорядки ограничиваются одной дорогой. Передай, что я сниму с себя всю ответственность, если они вмешаются прежде, чем я попрошу.
Дэвидсон не мог скрыть сомнения:
– Вы считаете, что это будет правильно, сэр?
– Да! Если мы натравим на Вана и его бунтовщиков армию, мы и вправду рискуем вызвать восстание по всей стране. Кроме того, он успеет разрушить дорогу так, что сам Господь Бог и вся королевская конница не смогут ее собрать. Какова сейчас загрузка дороги?
– Пятьдесят три процента от пиковой.
– Что на двадцатой?
– Почти всех эвакуировали.
– Хорошо. Надо очистить дорогу как можно скорее. Лучше, если полиция выставит на подходах к дороге посты, чтобы снизить пассажирский поток. Ван может в любой момент остановить все полосы, или я сделаю это сам в случае необходимости. Теперь слушай план действий: я вместе с курсантами иду в «преисподнюю». Мы будем пробиваться на север, подавляя любое сопротивление, какое встретим. Ты организуешь специалистов и младший персонал. Они должны следовать за нами. Каждый барабан, до которого они доберутся, должен быть переключен на контрольный щит сектора Стоктон. Делать все это придется быстро, отключив блокировку, поэтому пошли сюда побольше мотористов, чтобы они могли вовремя заметить все неисправности.
Если наш план сработает, мы выкрадем управление сектором Сакраменто из-под носа у Вана, а после пусть сидит в своей диспетчерской в Сакраменто сколько угодно. Возможно, голод прочистит ему мозги.
Гейнс выключил связь и повернулся к дежурному инженеру подсектора:
– Эдмундс, дайте мне шлем и пистолет.
– Есть, сэр.
Он выдвинул ящик и протянул шефу пистолет. Пистолет был небольшой, но выглядел достаточно внушительно. Гейнс сунул его за ремень, затем втиснул голову в шлем, но наушники пока оставил открытыми.
Блекинсоп кашлянул, напоминая о себе, и спросил:
– Можно… э-э-э… мне тоже взять шлем?
– Что? – Гейнс не сразу понял, о чем его спрашивают. – Нет, он вам не понадобится, мистер Блекинсоп. Вы пока оставайтесь здесь, – если что, я вас позову.
– Но… – Австралийский министр хотел было ему возразить, потом передумал и сдался.
Стоящий у дверей дежурный курсант обратился к Гейнсу:
– Мистер Гейнс, здесь техник, он хочет с вами поговорить. Его зовут Харви.
– Мне некогда.
– Он из Сакраменто, сэр.
– Из Сакраменто? Давайте его сюда!
Харви коротко рассказал Гейнсу, что видел и слышал на сегодняшнем митинге в гильдии.
– Мне стало противно, и я ушел, а они еще продолжали трепаться. Я даже вспоминать о них не хотел, пока не остановилась двадцатая. А когда я узнал, что в секторе Сакраменто беспорядки, то сразу решил встретиться с вами.
– Как долго все это готовилось?
– Думаю, что порядочно. Вы же знаете, как это бывает, – везде найдется парочка обиженных, и многие из них функционалисты. Но не будешь же отказываться работать с человеком только из-за того, что у него не такие политические взгляды? У нас свободная страна.
– Вам стоило бы прийти ко мне пораньше, Харви.
Харви угрюмо молчал. Гейнс внимательно посмотрел ему в лицо:
– Не расстраивайтесь, вы были правы. Следить за вашими друзьями – это моя обязанность, а не ваша. Как вы и сказали, у нас свободная страна. Что-нибудь еще?
– Ну… раз все так повернулось, думаю, я могу вам помочь взять зачинщиков.
– Спасибо. Тогда пойдете со мной. Мы собираемся в «преисподнюю», попробуем разгрести весь этот бардак.
Дверь неожиданно распахнулась, и в помещение поста вошли двое: техник и курсант, которые несли на руках тело третьего. Они осторожно положили его на пол.
Убитый оказался совсем молодым парнем. Грудь его была залита кровью. Гейнс вопросительно посмотрел на дежурного офицера:
