Диксон отрицательно покачал головой:
– Я не могу этого позволить, Делос. Я слишком в этом увяз. Если ты полетишь и с тобой что-нибудь случится, я потеряю все.
– Глупости. Дело продолжите вы с Джорджем.
– Спроси у Джорджа.
Стронгу нечего было сказать. Похоже, он избегал встречаться глазами с Гарриманом. Диксон продолжал:
– Не пытайся обмануть себя, Делос. Это предприятие и ты – одно целое. Если ты погибнешь, все развалится. Я не имею в виду, что развалится система космических полетов; думаю, ты придал ей такой импульс, который понесет ее дальше и при менее значительных людях на твоем месте. Но данное предприятие – наша компания, – точно развалится. Джорджу и мне придется ликвидировать ее по полцента за доллар. И чтобы получить их, потребуется продать даже патентные права. Материальные активы вообще ничего не стоят.
– Черт возьми, мы продаем как раз нематериальные активы. И ты знал об этом с самого начала.
– Нематериальный актив – это ты, Делос. Ты – гусыня, несущая золотые яйца. Я хочу, чтобы ты оставался тут, пока не отложишь их все. Ты не имеешь права рисковать своей головой в космических полетах, пока не выведешь этот проект на окупаемость, чтобы любой компетентный менеджер, вроде Джорджа или меня, мог поддерживать его кредитоспособность. Я очень серьезен, Делос. Я слишком много в это вложил, чтобы позволить тебе рискнуть всем в увеселительной поездке.
Гарриман встал, упершись пальцами в край стола. Он тяжело дышал.
– Ты не можешь остановить меня! – с нажимом в голосе проговорил он. – Ты с самого начала знал, что я собираюсь лететь. Ты не сможешь остановить меня сейчас. Все силы ада или рая не остановят меня.
Диксон спокойно ответил:
– Сожалею, Делос. Но я могу тебя остановить и сделаю это. Я могу задержать этот корабль.
– Попробуй! У меня не меньше адвокатов, чем у тебя, – и более квалифицированных!
– Полагаю, ты обнаружишь, что популярность твоя в американских судах уже не та – с тех пор как Соединенные Штаты выяснили, что Луна им все-таки не принадлежит.
– Попробуй, говорю тебе. Я разгромлю тебя и заодно отсужу твои доли.
– Полегче, Делос! Не сомневаюсь, что ты заготовил план, по которому, если захочешь, сможешь оттяпать основную компанию у нас с Джорджем. Но этого не понадобится. И корабль задерживать не понадобится. Я не меньше тебя хочу, чтобы этот полет состоялся. Но тебя на борту не будет, потому что ты сам так решишь.
– Я так решу, ага. По-твоему, я псих?
– Нет, как раз наоборот.
– Тогда почему я не полечу?
– Из-за выписанного тобой векселя, который у меня на руках. Я хочу его предъявить к оплате.
– Что? Срок еще не подошел.
– Нет. Но я хочу быть уверен, что получу по нему деньги.
– Ты, тупица! Если я погибну, ты получишь их еще быстрее!
– Разве? Ты ошибаешься, Делос. Если ты погибнешь во время своей лунной экспедиции, я не получу ничего. Я знаю точно; я проверил во всех страховых компаниях, которые выписали тебе полисы. Большинство из них имеет специальные оговорки насчет экспериментальных аппаратов, которые восходят еще ко временам ранней авиации. В любом случае, если ты ступишь на борт этого корабля, они аннулируют полисы и будут биться за это в суде.
– Это ты надоумил их!
– Успокойся, Делос, а то инсульт заработаешь. Разумеется, я расспрашивал их, но ведь я законно заботился о своих интересах. Я не хочу предъявлять этот вексель к оплате – ни сейчас, ни в случае твоей смерти. Я хочу, чтобы ты погасил его из собственных доходов, оставаясь здесь и заботясь о нашей компании, пока она не встанет на ноги.
Гарриман швырнул свою изжеванную и недокуренную сигару в мусорную корзину – и промахнулся.
– Плевать я хотел на твои убытки. Если бы ты эту свору не потревожил, они заплатили бы как миленькие.
– Но ведь это позволило найти слабое место в твоих же планах, Делос. Если космические полеты сделаются успешными, страхование расширится и будет действовать даже в космосе.
– Черт подери, одна из компаний – «Норт Америкэн мючуэл» – это уже делает.
– Я видел их рекламу и посмотрел, что они могут предложить. Это просто рюшечки на той же самой оговорке. Нет, страховую систему придется пересматривать, во всех смыслах.
Гарриман призадумался.
– Я проработаю этот вопрос. Джордж, позвони Каменсу. Может быть, нам придется организовать собственную компанию.
– Оставь Каменса в покое, – возразил Диксон. – Речь сейчас о том, что ты не можешь отправиться в этот полет. Слишком много подобных мелочей, требующих твоего присмотра, планирования и заботы.
Гарриман уперся в него взглядом:
– В твоей голове, Дэн, никак не укладывается, что я лечу! Задержи корабль, если можешь. Если ты расставишь вокруг него шерифов, я найму бандитов, которые их вышвырнут вон.
Диксон выглядел огорченным.
– Не хотелось упоминать об этом, Делос, но, боюсь, тебя остановят, даже если я умру на месте.
– Кто же?
– Твоя жена.
– А она какое к этому имеет отношение?
– Она готова прямо сейчас подать в суд на содержание при раздельном проживании – твоя жена узнала про страховые полисы. Когда же она услышит про теперешний план, то потащит тебя в суд и добьется проверки всех активов.
– Это ты внушил ей эту мысль!
Диксон колебался. Он знал, что Энтенса проболтался миссис Гарриман со злости. Но не видел смысла усугублять ситуацию личной враждой.
– Она достаточно умна, чтобы провести кое-какое расследование по собственной инициативе. Не буду отрицать, что имел с ней беседу, – но это она меня позвала.
– Я засужу вас обоих!
Гарриман прошагал к окну и остановился, глядя наружу. Окно было настоящим – он любил смотреть на небо. Подойдя к нему, Диксон положил ему руку на плечо и мягко сказал:
– Делос, расслабься. Никто не пытается отнять твою мечту. Но ты не можешь лететь прямо сейчас; ты не можешь нас подвести. Мы далеко зашли вместе с тобой; ты обязан двигаться вместе с нами, пока все не будет сделано.
Гарриман не ответил. Диксон продолжал:
– Если ты не испытываешь ко мне особой симпатии, то как насчет Джорджа? Он оставался вместе с тобой против меня, даже когда это вредило ему, когда он думал, что ты его разоряешь, – и ты его точно разоришь, если не доведешь это дело до конца. Как насчет Джорджа, Делос? Ты и его готов подвести?
Гарриман резко повернулся и, не обращая внимания на Диксона, обратился к Стронгу:
– Что скажешь, Джордж? И ты считаешь, что я должен остаться?
Стронг потер руки и пожевал губу. Наконец он поднял взгляд:
