Как только это стало возможным, Ги тоже прополз под воротами и сразу заключил в объятия Джейн.
– Милая…
– Гиффорд…
– Я… Мы… Я должен столько всего тебе сказать…
– Время не ждет, – прервал его Эдуард.
(Здесь, дорогой читатель, мы, повествователи, должны остановиться и заметить, что представления не имеем, как это Эдуард всегда ухитрялся не давать другим целоваться. Знаем только, что этим дарованием он славился на протяжении всей своей жизни. Особенно хорошо известен случай с его троюродной сестрой леди Далримпл, баронессой Чеширской, которая как раз собиралась поцеловать своего мужа у свадебного алтаря – сразу после того как священник объявил их мужем и женой. И тут Эдуард встал со своего почетного места рядом со священником и воскликнул: «Прошу прощения, что прерываю церемонию, но я подумал, что сейчас как раз подходящее время, чтобы напомнить участникам торжественного обеда: пожалуйста, не осыпайте молодоженов рисом
[46]. Птицы, в том числе пустельги, могут им подавиться».)
Но вернемся на место событий. Эдуарл сказал Джейн и Гиффорду:
– Теперь в Белую башню. К Марии.
Все трое разом повернулись к огромной каменной громаде, возвышавшейся прямо в центре Тауэра. Белая башня – самое древнее и укрепленное из строений замка. Именно там на троне Эдуарда восседала Мария.
– Вы взяли мечи? – спросил король у Ги.
Тот бросился обратно за ворота, своим видом стараясь не выдать, что просто забыл их там. Джейн предпочла остаться при своей сковородке, а Эдуард с Гиффордом вооружились мечами.
Сейчас им приходилось пробираться в Тауэр словно татям в ночи, подумал принц – какой красноречивый контраст с прошлым разом, когда Джейн собирались короновать, и гвардейцы со всей церемониальной почтительностью сопровождали молодую пару… Но не успели они направиться к Белой башне, как путь им преградили еще три фигуры. Первого из этих мужчин Ги не знал. Вторым был его брат Стэн. Третий обладал гигантским орлиным носом.
Эдуард моментально поднял меч.
– Удар! – воскликнул он.
– Что, простите? – не понял Гиффорд.
– Мастер Удар, преподаватель боевых искусств. Это он обучил меня всем секретам фехтования.
– О, замечательно, – слабо улыбнулся Ги. – Удар. Это, наверное, прозвище?
Человек, которого звали Ударом, взглянул на них сердито и молча принял боевую стойку. Гиффорд инстинктивно выступил вперед и обнял Джейн за плечи, словно желая защитить и удержать ее, хотя понимал: если дело дойдет до схватки, Джейн не остановить.
Дадли ухмыльнулся.
– Какая чуднáя компания! Чахлый мальчишка, никчемный человекоконь и девица. Особых хлопот ожидать не приходится.
Ги не мог не признать, что отец рассуждает здраво. Может, Эдуард и сумеет выстоять против Удара, но у него самого против герцога вместе со Стэном уж точно нет шансов.
– Джон Дадли! – выдохнул Эдуард. – Вероломный змей! Изменивший своему королю и отечеству. Скоро твоя голова будет красоваться на колу!
Удар сделал неожиданный выпад.
– Берегись! – вскрикнула Джейн, и ее кузен отреагировал мгновенно.
Он набросился на Удара с таким пылом, как будто всю жизнь только и ждал поединка со своим наставником. Оба закружились в яростном боевом танце. Клинки сверкали в лунном свете. На взгляд Гиффорда, Эдуард держался блестяще – сильный, легконогий… Настоящий король, в общем.
Ги повернулся к брату, который как раз замахнулся своим внушительным мечом.
– Стэн! – взмолился принц. – Приди в себя! Король жив. В этом бою есть две стороны: те, кто за правду, и самозванцы. А ты сейчас – среди последних.
Клинок Стэна дрогнул. Брат искоса взглянул на отца.
– Не неси чушь, – сказал лорд Дадли. – Ты всегда был дураком.
– Дурак думает, что он умен, а умный человек знает, что он глуп
[47], – парировал Гиффорд.
«Замечательная строчка», – подумал он и попытался вспомнить, куда сунул чернильницу и бумагу.
Отец выглядел рассерженным.
– Да какая разница! Удар разберется с мальчишкой, ну а какой фехтовальщик из тебя, нам всем хорошо известно.
Все головы повернулись к сражавшимся. Учитель фехтования наседал.
Эдуард не без изящества отступал к стволу дерева, чтобы выиграть время и самому перейти в атаку. Однако на тот момент все же казалось, что Удар берет верх.
– Видишь, Гиффорд? – каркнул лорд Дадли. – Видишь, как трусит твой король?
– Эдуард не трус! – Джейн с силой стукнула сковородкой о ладонь.
Это угрожающее движение не произвело особого впечатления на родичей Ги, но сам он знал: если понадобится, его жена покажет, на что способна. Она была мала ростом, но в бою свирепа, как волчица.
Учитель тем временем продолжал теснить Эдуарда. И снова выпад. Отход. Выпад! – И вот как раз в тот миг, когда Удар, казалось, готов был нанести последний, сокрушительный удар, король вдруг подпрыгнул, выскочил из-за дерева и отбросил неприятеля назад.
– Фактор внезапности, правильно? – Эдуард тяжело дышал. – В точности, как вы меня учили.
Джейн победно гикнула, что вряд ли подобало даме. Впрочем, в настоящих обстоятельствах об этом явно никто и не вспомнил.
Оба противника возобновили изощренный танец опытных фехтовальщиков. Оставив это опасное действо на заднем плане, Ги повернулся к герцогу.
– Вероятно, отец, вы измените свой прогноз о том, кто победит в нашей небольшой потасовке, в свете некоторых новостей. Во-первых, король Эдуард полностью оправился от действия яда, которым вы его пичкали. Я лично наблюдал за тем, как он одолел Рилского большого белого медведя, даже не вспотев. Так что он вовсе не «чахлый мальчишка», как вы изволили выразиться. Во-вторых – и это, боюсь, обескуражит вас еще сильнее, – ваш возлюбленный первенец смылся.
Ги указал кивком на пустое место, где еще секунду назад стоял Стэн. Теперь его стремительно удаляющаяся фигура мелькала уже возле самых дальних строений и наконец скрылась за углом. Брату всегда доставало мужества вовремя бежать.
– Могу догнать его, – предложила Джейн. – Со сковородой.
– Не стоит, дорогая. Лучше прибереги ее для более серьезных противников.
Жена недовольно хмыкнула, но осталась на месте.
– И последнее, что мне хотелось бы вам сообщить… – Ги вдруг взмахнул лезвием меча перед самым отцовским носом, – с тех пор как мы расстались, я посвящал каждый божий день усердным упражнениям по бою на мечах. Я нарезáл толстые свечи словно сыр, протыкал насквозь соломенные чучела и тренировался, сражаясь с лучшими мастерами Франции. Может, учителя фехтования я и не одолею, но легко справлюсь со старым, грузным, малодушным, двуличным, ничтожным, отвратительным подобием человека. – Произнося это, он придвигал клинок все ближе к отцовскому камзолу, пока не коснулся его. – Бросайте оружие!
